|
Последний костёр.
|
|
| Чулышман
Автор |
15.09.2015 / 13:35 / Сообщение 136 |
|
Сообщений: 8837
| Улукиткан снова остановился, повернулся к идущему позади спутнику.
Выронив поводной ремень из рук, он испуганными глазами смотрел на Дубкова.
— Напрасно пугаешься вороньего крика, — сказал геолог. — Делать ей нечего, вот и забавляется, каркает.
— Нет, — решительно возразил проводник. — Ворон — птица худая. В одном чуме живет со злым духом, заодно с ним думает. Сейчас он на наш след беду накликает.
Эвенк говорил приглушенно, в каждом слове его чувствовались страх и тревога.
— Духи считают клады гор своими, не желают, чтобы я вел тебя туда. Лучше бы нам вернуться, а то. нашлют они горе на мое стойбище.
— Уверяю тебя, все хорошо обойдется. Пойдем вперед. — Дубков подошел к проводнику, одобряюще похлопал его по плечу.
Может, и не оставили мрачные думы эвенка, но он ничего не сказал, уступил настоянию русского. Поднял с земли ременной повод и не торопясь зашагал по закрайку перелеска. Поворачивая голову то вправо, то влево, он продолжал настороженно прислушиваться к каждому звуку, к малейшему шелесту. Наверное, теперь ему казалось подозрительным все — и трепет листвы на ветерке, и всплески воды, и взлет вспугнутой птицы.
Ворон больше не каркал, остался где-то позади. В просветах лесных вершин по-прежнему голубело небо. В долине, куда спускался караван, выстилался туман. Бесчисленные ручейки скатывались с крутых склонов гор. Ветерок нес с вершин запах вечнозеленых рододендронов, запах накаленных солнцем курумов.
— Сколько дней нам до места идти? — спросил Дубков проводника, когда они остановились на привал. Улукиткан неопределенно повел плечами.
— Очень далеко?
— Не знаю. Я никогда туда не ходил.
— Как, то есть, не ходил? Ты же сказал, что знаешь, где есть руда.
— Это правда, знаю, но я там никогда не был.
— Значит, ты идешь впервые? — не без тревоги спросил Дубков.
— Ага.
— Найдешь?
Мир скучен для скучных людей.
|
  |
| |
| Чулышман
Автор |
15.09.2015 / 13:36 / Сообщение 137 |
|
Сообщений: 8837
| Улукиткан молча допил чай. Налил в кружку свежего.
— Давно я с одним стариком промышлял сокжоев тут наверху, — начал он и показал рукой на левобережный хребет. — Один раз старик сказал: "Видишь, где солнце начинает день, большие хребты в снегах? Там в речке много разных дивных камней, тяжелых и легких, мягких и твердых. И есть чистое золото. Туда ведет только одна тропа. Она спрятана в глубоких щелях гор, под стлаником. Никогда не ходи туда, то богатство не твое... Много людей ходили, только твой дед вернулся назад живой. Он много чего видел в горах, да не мог рассказать.
— Почему? — спросил захваченный рассказом Дубков.
— Мусунин отнял у него язык, и дед до смерти молчал.
— Не сказку ли ты, Улукиткан, принимаешь за быль? — заинтересованно спросил геолог.
— Не скажи так, — перебил его Улукиткан. — Тот старик правду толмачил, И с дедом моим — правда. Отец мне говорил...
...Все дальше и выше уходил караван — в глубь осеннего пространства, навстречу сырым, моросящим туманам, в безмолвие снежных вершин. Люди и олени месили усталыми ногами зыбуны, болота, кочковатые мари, прокладывали путь сквозь чащу и рискованные броды, карабкались по каменным уступам горных кряжей.
Наконец караван достиг снежных вершин и двинулся до их темным ущельям.
— От-от-от, — покрикивал Улукиткан, подгоняя оленей, и горное эхо многократно повторяло его голос.
По пути им попадались звериные тропы. Но Улукиткан от них пугливо шарахался в сторону, поясняя Дубкову, что отец ему говорил: "Пойдешь клад искать, тяни свою тропу, а те, что попадутся там, все кончаются несчастьем..."
Почти уже стемнело, когда уставший караван спустился на дно глубокого ущелья и остановился на узкой прогалине, возле ручья. Горы нависали грозными силуэтами, казались неприступными.
Поставили палатку. Развели костер. Но ужин готовить не стали. Сил едва хватило разложить постели.
Улукиткан пробудился до рассвета. Осторожно вылез из мехового мешка, протер заспанные глаза, осмотрелся. Синее небо усыпано горячими угольками звезд. Горы спят в туманной мгле. Дремотно плещется по камням притихший ручей.
Мир скучен для скучных людей.
|
| |
| |
| Чулышман
Автор |
15.09.2015 / 13:36 / Сообщение 138 |
|
Сообщений: 8837
| Проводник быстро позавтракал и собрался в путь. В котомку положил топор, лепешку, кусок мяса. Торопился уйти до рассвета. И, не разбудив Дубкова, покинул стоянку.
Улукиткан вышел на высокую террасу, откуда казалось, будто кто-то гигантским мечом рассек горы, обнажив глубину земли. Справа над террасой нависали древние скалы Слева зияли темные ущелья, врезающиеся в белизну снегов.
Долго стоял звенк, опираясь на посох, всматривался вниз и вверх. "Тут все, вроде, так, как рассказывал когда-то старик, значит, есть здесь и проход через хребет, Но как его найти?" — рассуждал про себя проводник.
Улукиткан продолжал взбираться выше. А кругом ни кустика, ни травинки, ни единого живого существа. Не видно даже лишайников. Только камень. Камень на дне, на склонах, в вышине. Эвенк всем этим был не столько удивлен, сколько взволнован, ведь он впервые очутился в этих запретных высях. После роскошной тайги, богатых живностью озер и полян эти серые, безжизненные громады гор, ветхое небо над ними и непробудная тишина угнетали его. Все вокруг ему казалось мертвым, заколдованным злыми духами царством.
Прыгая с камня на камень, обходя опасные места. Улукиткан поднялся на последний откос. И тут, изумленный, замер. Слева перед ним открылся цирк, весь в зелени, убранный поздними цветами — вечнозелеными листьями бадана, ивки, белыми камнеломками. А на дне цирка покоилось озеро цвета утреннего неба, обросшее ярко-зеленым луком, осочками и разнотравьем. Эвенк не верил своим глазам. Он стоял, будто одурманенный этим чудом, и вдруг почувствовал, как что-то приятное, ласковое коснулось его лица — это был утренний горный ветерок, совсем не такой, как в сыром ущелье. Улукиткан вдохнул его полной грудью, еще и еще. И по этому дуновению угадал, что где-то близко есть сквозная щель — проход, который им был нужен.
Осторожно, с опаской, Улукиткан вошел в цирк. Гранитные стены как бы раздвинулись перед ним. Эвенк в восторге не знал, на чем остановить свой взгляд. В неподвижном голубом воздухе реяла паутина. Под ногами пышным бархатом стлались душистые травы и мхи Длинные тени скал остриями уходили в озерную голубизну, чистую и плотную, как лед, — казалось, по ней можно ходить. На озерке Улукиткан увидел стайку водяных лилий, белых-белых, точно живых, внезапно застывших на взлете птиц. Казалось, взмахни рукой, и они, трепета лепестками, вспорхнут, закружатся в прозрачном воздухе. Но в этой буйной зеленой роскоши не видно было ни одного живого существа — ни следа, ни звука, ни шелеста крыльев, — все застыло в неподвижности. И как бы дополняя красоту цирка, оживляя ее, у озерка откуда-то, будто из камней, появился сохатый. Он стоял на берегу с царственно приподнятой рогатой головой, не видя затаившегося за обломками эвенка, не чуя запаха человека в неподвижном воздухе. Сохатый был в брачном наряде. Черная с проседью шуба лоснилась на боках. И Улукиткана осенила обнадеживающая мысль: не пришел ли зверь к озеру той самой тропою, что ведет в соседнее ущелье?
Мир скучен для скучных людей.
|
| |
| |
| Чулышман
Автор |
15.09.2015 / 13:36 / Сообщение 139 |
|
Сообщений: 8837
| Сохатый, убедясь, что ему не грозит никакая опасность, шагнул Б воду, растревожив копытами недвижную синеву озера. Опустив тяжелую голову, он долго пил, всасывая сквозь сжатые губы холодную влагу. Потом шагнул назад. Два-три прыжка — и зверя не стало.
Улукиткан бросился за ним следом. У кустарника, где исчез сохатый, он увидел горную тропу и глазам не поверил.
Тропа обрывалась возле самого берега озерка — у водопоя. На ней были следы сохатых, медведей, снежных баранов, сокжоев. И даже кабарожек — самых маленьких из оленей. Но ни один зверь не пошел дальше. Животных как будто пугали серые развалины скал за цирком, безжизненные россыпи, заплесневелый воздух мертвого ущелья, и они возвращались обратно.
Только теперь Улукиткан вспомнил слова старика, что вход, ведущий к перевалу, скрыт в густых стланиках. Он пошел по тропке, где только что пробежал сохатый, и, выбравшись из зарослей, увидел узкую лощину, сдавленную скалами. Будто приветствуя появление человека, в этот момент солнце залило ее ярким светом. Горы как бы раздвинулись. Дальше лощина глубоко врезалась в толщу хребта, и над ней с двух сторон нависали снега. Улукиткан понял, что там, за белыми взмахами вершин, лежала запретная земля.
"Тут проход!" — обрадовался он и, не задерживаясь, повернул назад.
Дубков от радости не знал, куда его усадить, чем потчевать. Еще бы! Весь день ждал, чего только не передумал.
— Куда ты пропал? — наконец спросил он, облегченно вздохнув.
— Хотел скоро вернуться, не стал тебя будить, а оно, вишь, как получилось. Проход нашел. Однако место худое, с оленями не пройти.
— Пройдем, не сомневайся! — убежденно воскликнул геолог. — В опасных местах на себе груз подниму.
Мир скучен для скучных людей.
|
| |
| |
| Чулышман
Автор |
15.09.2015 / 13:36 / Сообщение 140 |
|
Сообщений: 8837
| Дубков почувствовал в себе невероятный прилив сил. Горы готов разворочать, лишь бы дойти до желанной цели. Ведь все, что оставалось позади, было только подступом к ней.
— Скажи, Улукиткан, как ты нашел сюда путь, если никогда здесь не был? — спросил Дубков.
— И другой на моем месте тебя сюда привел бы. На земле всегда остаются следы человека и времени, зверей и пожаров, птиц и ветров. Надо только научиться разбираться в них. И ты никогда не заблудишься.
— Но ведь мы шли сюда без тропы, не видели ни людских следов, ни затесов, никаких ориентиров?
— Ты хочешь знать то, чего не знаю сам я. Эвенку надо один раз посмотреть, куда идти, потом ведет сердце, оно чует путь, а как это сказать тебе — не знаю.
На следующее утро встали, как обычно, рано. Позавтракали, свернули табор и двинулись в глубь ущелья. На караван наплывал пугающий пейзаж из ветхих скал и каменных завалов. Все чаще слышался окрик проводника, подбадривающий оленей.
На крутых подъемах животные теряли силы. Им давали передохнуть и гнали дальше. На неприступных местах их развьючивали, груз втаскивали наверх вручную, а затем поднимали поодиночке оленей. Шли очень медленно. Подъем становился все более крутым.
Весь день прошел в схватках с моренами и крутизною. И только к вечеру, когда жиденький сумрак смягчил грозные очертания скал и глубину ущелий, караван вошел в цирк.
Дубков, как вчера Улукиткан, был удивлен цветистой зеленью, что покрывала дно цирка, свисала в виде гирлянд с боковых скал, выстилала откосы, спадающие с невидимой сейчас высоты. Геолог был поражен контрастом между тем, что осталось позади, и тем, что он увидел. Не мог надышаться воздухом, так он был ароматен и свеж.
Заночевали на травянистом берегу озерка. Ночь была тихая, влажная, с костром из стланикового сушняка. Чай пили с горячей пшеничной лепешкой, не поленились выпечь, чтоб отпраздновать приход в этот дивный уголок, близость к цели. Всю ночь не умолкала музыка живой природы, в которую причудливо вплетался звон бубенцов пасущихся оленей.
Мир скучен для скучных людей.
|
| |
| |
| Чулышман
Автор |
15.09.2015 / 13:36 / Сообщение 141 |
|
Сообщений: 8837
| Утром караван быстро миновал стланик, хитро маскирующий вход в расселину со стороны бокового отрога. Сначала путники еле протискивались сквозь узкую брешь, заваленную обломками скал. Но потом стены ущелья раздвинулись, дорога стала просторнее. Вперед повела капризная, протоптанная дикими животными тропа. Она то озорно прыгала по уступам, то терялась среди серых курумов. Извилистое ущелье было уставлено причудливыми, напоминающими статуи, выточенные ветрами и водой, осколками скал. Каких только тут не было фигур! Одни напоминали людей со вскинутыми в небо скрюченными руками, то упавших на колени и просяших пощады, то будто обезглавленных при попытке пробиться за перевал и выставленных напоказ в устрашение тем, кто осмелится повторить дерзкий их замысел.
Дальше путь лежал по гигантским плитам, хорошо отполированным и сложенным ступеньками, которые вели наверх к хорошо видневшимся слева потрескавшимся останцам, напоминающим древние развалины.
"Не стены ли это разрушенного каменного бугарука (*Бугарук — церковь) горных духов, и не по этим ли ступеням поднимались шаманы, чтобы научиться мудрости повелевать людьми, предсказывать судьбы?" — рассуждал про себя Улукиткан, рассматривая останцы.
Все здесь было настолько необычно и таинственно, что появись внезапно из-за скалы злые духи, облаченные в шкуры неведомых зверей, с раскаленными копьями в руках, — так их представляли эвенки, — Улукиткан не удивился бы.
Наконец путники достигли перевала. Тропа выровнялась, побежала вперед по плато, миновала последний ложок и привела караван к крутому излому. Перед Дубковым и Улукитканом открылась обширная горная страна, чудесное царство первобытной природы.
— Эко долго шли, да куда ползли! — взволнованно произнес Улукиткан.
Они наскоро поправили вьюки на оленях, и караван пошел к спуску. Солнце, уняв свой жар, клонилось к горизонту. Два беркута мирно парили в небесной синеве Распластав могучие крылья, они иногда совершенно неподвижно зависали в воздухе, с огромной высоты выискивая на земле добычу.
Неподалеку от излома, за которым должна была открыться увиденная ими сверху долина, идущий впереди Улукиткан подал знак остановиться.
— Что случилось? — крикнул Дубков и поспешил к проводнику.
Мир скучен для скучных людей.
|
| |
| |
| Чулышман
Автор |
15.09.2015 / 13:37 / Сообщение 142 |
|
Сообщений: 8837
| На голой россыпушке лежало пять вытянувшихся в цепочку, позеленевших от времени оленьих скелетов С одного взгляда можно было догадаться, что смерть поразила сразу всех животных, связанных поводными ремнями.
А впереди них — два человеческих черепа. Вокруг валялись металлические предметы: пряжки от сгнивших ременных подпруг, ботала, костяные ободки от вьючных седел.
Улукиткан, конечно, усмотрел в этом грозное предупреждение со стороны горных духов. Хорошее настроение у проводника сразу сменилось знакомым чувством суеверного страха, Улукиткан готов был поверить, что духи в самом деле сторожат вход в долину и могут воспрепятствовать им так же, как безвестным их предшественникам.
Сделав несколько робких шагов, проводник присел на корточки и внимательно осмотрел черепа. Они лежали рядом, похожие, точно близнецы, отшлифованные водой и ветрами. На них не было видно каких-либо следов разыгравшихся здесь событий.
Но не все укрылось от Улукиткана.
— Это эвенки, — пояснил он шепотом, указывая на черепа. — Они были очень бедные.
— Почему ты так думаешь? — спросил Дубков.
— Разве сам не догадался? С ними шло только пять оленей. Пять на двоих — совсем мало, много ли на них увезешь. Значит — шибко бедные люди.
— Почему же они погибли, причем оба сразу и все олени?
— Злой дух послал на них большую грозу, враз всех убил! — уверенно ответил эвенк.
— Зачем, Улукиткан, все валить на духов. А насчет грозы ты, может, и прав.
— Нет, тут иначе не бывает, — возразил эвенк. — Около человека постоянно спорят между собой добрые и злые духи. Ты думаешь, напрасно кричал ворон?
Улукиткан готов был повернуть назад, бежать из этих запретных мест, но разве мог он так поступить, дав слово лючи сопровождать его до конца?!
Мир скучен для скучных людей.
|
| |
| |
| Чулышман
Автор |
15.09.2015 / 13:37 / Сообщение 143 |
|
Сообщений: 8837
| Эвенк нерешительно поднял с земли конец повода и робко шагнул было к спуску. И тут позади, где-то далеко пророкотал гром. А вслед ему донесся отчаянный крик беркутов, молниями падающих с неба. Из-за гряды ближних скал выползала черная брюхатая туча. Она прямо и быстро надвигалась на караван. Погасло солнце. Все вокруг стихло. Как будто враз вспотели камни, к которым невольно прижались путники.
Казалось, надвигающимся чудовищем управляет какая-то могущественная и неотразимая сила. В холодном дыхании тучи чувствовалась неземная ярость и злоба,
— Видишь, духи гневаются! — крикнул Улукиткан, весь во власти суеверного страха.
Еще несколько секунд... И мгновенный, нестерпимо голубой мертвенный свет. Ужасающий удар грома. Тяжкий вздох земли. И снова зловещая тишина. В эту минуту и Дубков готов был поверить в существование какой-то сверхъестественной силы.
Туча, как будто подобрав крылья, еще больше напряглась и вдруг разорвалась вся, от края и до края. В ее глубоком темном чреве кишели молнии. Земля вокруг содрогалась от беспорядочной пальбы. Слева, справа от путников рвались грозовые снаряды. Казалось, весь мир потонул в хаосе света, тьмы и грохота...
Потом, как бы растратив свой гнев, туча обмякла, округлые ее бока провисли, она с каждым мгновением теряла свой грозный облик. Пошел дождь. Он с успокоительным шорохом падал на россыпь, на спины оленей, на одежду путников. Прояснились вершины. Налетевший откуда-то ветер угонял в горы жалкие остатки тучи.
Улукиткан, с лица которого еще не сошел страх, ошеломленно смотрел вслед удаляющейся туче, молча прислушивался к отдаленному рокоту грома.
— Вот это гроза! — заговорил первым Дубков, стаскивая с себя мокрую телогрейку и выкручивая ее.
— Этим бы кончилось — хорошо, — ответил эвенк, видно, все еще не веря, что остался жив. Он тоже разделся, отжал воду из одежды. Затем, прикрикнув на оленей, решительно двинулся к спуску.
Мир скучен для скучных людей.
|
| |
| |
| Чулышман
Автор |
15.09.2015 / 13:37 / Сообщение 144 |
|
Сообщений: 8837
| Долина начиналась узкой лощиной. Дальше она широко раздвигалась, краями уходила в далекие туманы. С двух сторон над нею возвышались скалистые вершины — недремлющие стражи кладов земных. С их склонов сбегали бесчисленные ручейки. Покидая высоту, они весело перекликались, унося в низины хрустальный перебор да чистоту своих струй И так велика была притягательная сила этой сказочно чудесной долины, что теперь уже ничто не заставило бы путников повернуть назад, отступить.
Спуск становился все круче. Вьюки сползали на шеи оленей. Камни срывались из-под ног. Гул тревожил первозданную тишину. Караван то пробирался среди обломков, то продирался сквозь густые заросли стланика, и тогда проводнику приходилось прорубать проход своей пальмой.
Ложе долины было залито розовым цветом багульника: точно вешним теплым дыханием, были разбужены обычно уже спящие в это время почки кустарников. Такого позднего цветения багульника еще не видел Улукиткан. Да и под ногами такая свежая, сегодняшняя зелень, что казалось, вокруг не осень, а весна буйствует. И теперь Улукиткан был уверен, что эта долина населена и оберегается не злыми, а добрыми духами.
Караван остановился под темными колоннами елей, на бережку шумливого ручейка, день и ночь без отдыха подтачивающего скалу и уносящего в далекие низины плоды своей работы — песок и гальку. В воздухе слышался далекий гул перекатов других потоков. Стрекозы, кузнечики, бабочки на все лады прославляли отходящий день и свой чудесный мир. Может быть, впервые за свой бесконечный век скалы и эта заповедная долина услышали сейчас человеческие голоса.
Дубкову не терпелось приняться за разведку, и он, вытащив из поклажи свой геологический молоток, сказал:
— Ты, Улукиткан, готовь ночлег, вари ужин, а я схожу по ключику, взгляну на выходы пластов... Без этого мне ни за что не уснуть.
Он взял ружье, пустую котомку и поспешно ушел вверх по ключу. Ушел и как растаял
Мир скучен для скучных людей.
|
| |
| |
| Чулышман
Автор |
15.09.2015 / 13:37 / Сообщение 145 |
|
Сообщений: 8837
| Улукиткан сложил горкой груз, накрыл палаткой. Приготовил постели. Натаскал большой ворох дров. На душе у него такая благодать, что хоть песни пой,— не ожидал он, что так удачно закончится этот необычайно трудный путь. "Придет Дубков, у него в потке есть спирт, будем хорошо отдыхать", — мечтал он, навешивая котел с варевом на огонь.
Долго-долго потухала заря за зубчатым горизонтом. Над долиной неуловимо сгущался сумрак. Стихали звуки живой природы. Но из щелей скал, из зеленых чащ доносилась мягкая, как бы беззвучная и, однако, отчетливо ощутимая в глубокой тишине, никогда ранее не слышанная эвенком музыка, рождающая в его голове удивительно светлые мысли. И Улукиткан сейчас чувствовал себя как бы в ином, впервые ему открывшемся мире — без вражды, без жертв, без насилия, в мире, одновременно и живом и сказочном. Улукиткан устало присел у костра.
Дубков не приходил.
Наступила ночь. Уже не видно стало ни скал, ни глубины долины, ни розового багульника. Все поглотила темень. И тревога закралась в душу эвенка. Малейший звук настораживал его. С нетерпением ждал он шороха гальки под торопливыми шагами геолога.
Он напился чаю, а ужинать не стал. И тут, помимо воли, вспомнился ему зловещий крик ворона в начале пути, затем представились останки людей и животных на перевале. Долина с ее роскошной зеленью, с чудесной музыкой, с живописными отрогами — все это лишь западня для них. Как он не мог догадаться сразу! Как он отпустил неопытного, не знающего законов тайги человека одного, да еще в ночь! — "Злые духи затемнили мой рассудок".
А ночь шла. И никакие могущественные духи не повелевали ею, ни на минуту не могли укоротить или продлить ее. Надо бы идти на поиски геолога, но куда?! Куда Дубков потемну утянул свою тропу? "Дождусь рассвета", — решил эвенк.
Улукиткан отошел от костра, всмотрелся в синий мрак ночи. Небо над стоянкой было темное, заметно отделялось от еще более темных гребней у горизонта. Эвенку чудился геолог, блуждающий по каменистым оврагам, по стланиковым крепям, без надежды когда-нибудь выпутаться из расставленных духами ловушек. Иногда сквозь гул водопада доносился крик совы, как будто зовущий на помощь...
Теперь он был убежден, что стряслась непоправимая беда.
Мир скучен для скучных людей.
|
| |
| |
| Чулышман
Автор |
15.09.2015 / 13:37 / Сообщение 146 |
|
Сообщений: 8837
| Глаза эвенка придирчиво всматривались в каждый камешек, в каждую былинку. Он видел на выступах скал следы молотка геолога, оставленные на плитах осколки пород, кучи мелкой гальки. Шел дальше и дальше в глубину ущелья. Следы Дубкова привели проводника к широкой осыпи, начинающейся где-то высоко в скалах.
Улукиткан, не раздумывая, свернул с ручья на эту осыпь. Его не покидало какое-то странное состояние тревоги и неуверенности, казалось, что кто-то тайно крадется следом за ним. Порой он физически ощущал на себе чей-то тяжелый взгляд, и тогда малейший шорох приводил эвенка в содрогание. Он тотчас поворачивался в эту сторону и, вскинув бердану, ждал. В его воображении мгновенно возникал образ горного духа со страшной пастью и когтистыми лапами, каким он его представлял по сказкам и легендам. Стоял подолгу. Но никого поблизости не обнаруживалось. Только мошка беззвучно роилась перед глазами да шумно ликовал живой мир, приветствуя восход солнца.
И чем выше поднимался эвенк, тем шире раскрывались перед ним горы. Они разворачивались безбрежным зеленовато-серым каменным морем.
На изломе он решил передохнуть. Дальше до вершины отрога были видны скалы, слегка затянутые стланиками, и кое-где лежали полосы снежников — остатки зимних надувов. Эвенк не мог понять, зачем Дубкову понадобилось взбираться на такую высоту, да еще на ночь глядя? Ведь скальных развалин много и внизу.
На гребне эвенк задержался. Внимательно осмотрел склон отрога, россыпи, зеленые полосы рододендрона и, ничего не обнаружив, спустился в котловину. Там Улукиткан увидел свежий помет баранов, их лежки на зеленой траве, примятый копытами ягель. Видимо, стада после утренней кормежки отдыхало на зеленой лужайке и кем-то было внезапно вспугнуто.
— Ку-у-у... — крикнул изо всех сил Улукиткан, полагая, что Дубков где-то близко.
В ответ донесся еле слышный, какой-то загадочный звук.
Тревога за Дубкова с еще большей силой охватила эвенка. Оглядел снежник. Отчетливо виднелись вмятины от медвежьих лап, красные пятна крови на лежке.
— Э-э-эй... Дубко-о-ов!.. — крикнул Улукиткан.
Мир скучен для скучных людей.
|
| |
| |
| Чулышман
Автор |
15.09.2015 / 13:38 / Сообщение 147 |
|
Сообщений: 8837
| Никто ему не ответил. Внизу в зарослях галдела кедровка, да под узкой россыпушкой в камнях плескался говорливый ручеек.
Улукиткан нашел на снежнике входной след медведя и, не выпуская его из поля зрения, пошел по нему в обратном направлении. Дошел до гребня. Постоял передохнул. Тени редких облаков, точно парусные корабли, бесшумно скользили по склону. Беззвучно качались стланики.
От места схватки с человеком раненый зверь уходил осторожно, ощупью, ища просветы в зарослях, натыкаясь на выступы, на валежник и оставляя по пути на камнях и листьях брызги крови. След привел Улукиткана к россыпушке. За ней открывался весь склон отрога, изрезанный промоинами и обставленный полуразвалившимися скалами. "Тут где-то Дубков, дальше уйти у него вчера не хватило бы времени", — размышлял Улукиткан.
У края россыпушки эвенк нашел отпечатки тяжелых сапог геолога. Пошел по этому следу. Увидел взбитый ягель, развороченные камни, кровь, лоскуты от одежды, притоптанные медвежьими лапами. Из-за кустарника ударил в лицо резкий запах бараньей требухи. Улукиткан свернул на него и в нескольких шагах от себя увидел задранного рогача. Все сразу прояснилось: баран отдыхал на каменном прилавке, разнеженный вечерним теплым солнцем, медведь близко подобрался к нему, один-два прыжка — и бездыханная жертва лежала у его ног. Голодный зверь сразу начал свой пир.
У своей добычи он не терпит посторонних и бывает нещадно свирепым. Именно в этот момент и появился поблизости Дубков. Заметив человека, зверь мгновенно отскочил от барана и вздыбил. А Дубков не отступил, не побежал от зверя, остался стоять, упираясь большущими сапогами в россыпь и успев приложить к плечу ружье. Все это заняло какие-то секунды. Медведь ринулся на геолога. Раздался выстрел. Но зверь успел схватить человека, и они, сцепившись, покатились по камням вниз.
Улукиткан, скинув с плеча ружье, разрядил его в воздух. Запели горы, камни, расползся гулкий звук по всем закоулкам отрога. Далеко в горы ушло эхо.
Он припал ухом к россыпи. И услышал человеческий стон.
Мир скучен для скучных людей.
|
| |
| |
| Чулышман
Автор |
15.09.2015 / 13:38 / Сообщение 148 |
|
Сообщений: 8837
| Кинулся в ту сторону. Дубков лежал сразу за кустарником, ничком, распластавшись на плитняке, под горячим солнцем. Он показался звенку необыкновенно большим и тяжелым. Правая нога Дубкова была несколько отброшена в сторону. Это сразу заметил эвенк и решил, что нога переломлена.
Он сбросил с плеч бердану, котомку, дошку. Положил свою руку на широкую спину геолога, стал похлопывать по ней, как бы будя геолога ото сна. Дубков не пошевелился. Дышал тяжело, редко, с тихим стоном.
С осторожностью взял Улукиткан обеими руками переломленную ногу геолога, придал ей нормальное положение, затем перевернул лицом кверху огромное неподвижное тело.
Теперь Дубков лежал на спине, вытянувшись во весь рост, с безвольно откинутой набок головою. Плащ и рубашка на нем разорваны в клочья. По груди шли глубокие следы когтей медведя, залитые кровью. Эвенк наскреб рукою пригоршню мягкой земли, тщательно засыпал ею раны. Присел рядом. Повернул лицо геолога к себе. Оно было спокойно, но без признаков жизни. Веки плотно сомкнуты, губы белые, высохшие, лицо было похоже на гипсовую маску.
Улукиткан достал из котомки чайник и, спотыкаясь О камни, побежал в ложок. Воду в таких местах не сразу найдешь, и не всюду до нее доберешься. Так и в этот раз. Она журчала где-то недоступно глубоко, в камнях. Эвенку пришлось бежать выше, к кромке террасы, откуда свисали языки белых, не успевших за лето растаять надувов.
Вернувшись, Улукиткан разжег костер, повесил чайник. Дубков не приходил в себя. Эвенк склонился над поврежденной ногой геолога. Распорол ножом штанину и легким прикосновением пальцев ощупал багрово-синюю опухоль, опоясывающую ногу в месте перелома — в области бедра. Печально посмотрел на геолога: "Куда я пойду теперь с тобою, лючи?"
Он налил в кружку горячей воды, настоянной на листьях брусничника. Слегка остудил. Лил ее на губы Дубкова тонкой струйкой, прислушиваясь, как, проникая в рот, вода тихо хлюпала в горле.
Улукиткан скорее почувствовал, нежели увидел, как постепенно стало оживать измученное тело спутника. Лицо его обмякло, покрылось испариной. И, наконец, чуточку приоткрылись глаза да так и замерли, уставившись на эвенка.
Они долго смотрели в упор друг на друга. Никогда за весь долгий путь эти два человека не были такими близкими, как сейчас. Эвенк радостно улыбнулся.
Дубков, не отрывая от него взгляда, тяжело разжал рот.
— Ты пришел... Ты настоящий большевик, — чуть слышно выговорил он.
Ничего не ответив, Улукиткан думал о том, что надо найти прямослойную сушину, чтобы изготовить лубок и наложить его на перелом ноги, о том, как спустить больного лючи отсюда на табор, и вообще что делать с ним дальше в этих безлюдных горах...
С острой болью вспомнились дети, жена, брошенные им где-то далеко, на пустынном берегу Зеи.
Мир скучен для скучных людей.
|
| |
| |
| Чулышман
Автор |
15.09.2015 / 13:38 / Сообщение 149 |
|
Сообщений: 8837
| ...Крик ночной птицы оборвал воспоминания Улукиткана. Старик поднялся. И тотчас же исчезли видения далекого прошлого. Он спокойно вздохнул. За палаткой ритмично качалась под ветром тайга. Валил снег.
Старик выпил остывший чай. Прилег. Но уснуть не мог. В памяти уже само по себе безудержно плелось продолжение, горькая концовка давних, но незабываемых событий. Вспомнилось, как долго и трудно срасталась нога Дубкова. Много пережил эвенк, выхаживая геолога. Чего только не передумал он за это время. Беспокойство об оставленной, ждущей его возвращения семье не оставляло Улукиткана ни на минуту. День и ночь ему слышались голоса детей, их жалобный зов вернуться в чум. Тяжелые сны, щемящее до боли предчувствие беды, худые приметы совсем измучили эвенка.
Глубокой зимой, по лютому холоду вывез Улукиткан своего спутника из долины кладов. Дубков лежал на вторых нартах хорошо укутанный и прочно привязанный к саням. Улукиткан правил первой упряжкой и очень торопился, не щадил оленей.
Ему уже мерещилось, как из чума, заслышав бег оленей, выскочат навстречу жена, дети, как они обрадуются его возвращению и как долго он у костра будет рассказывать им о своих приключениях.
Олени резво бежали по льду мимо заснеженных утесов.
В полдень показался яр. За ним знакомый поворот и долгожданный ельник на низком берегу реки...
Улукиткан внезапно оборвал бег оленей, спрыгнул на лед. Какую-то долю минуты стоял пораженный, не веря глазам. Затем снова вскочил на нарту и неистово погнал животных. Кричал на них, бил изо всех сил рукояткой пальмы, торопил вперед к чуму, стоявшему одиноко на фоне заснеженного леса. Над ним не вился дымок костра, берег пустовал. Не слышно было лая собак. Видимо, никто тут не ждал его.
Взбудораженные олени с ходу вынесли нарты на берег. Остановились. Кругом никем не потревоженная белизна недавно выпавшего снега. Улукиткан отстегнул вход в чум. Пахнуло брошенным жильем. Ни жены, ни детей — ни души. Но спальные мешки, потки, седла, уздечки и весь кочевой скарб лежали на своих обычных местах, будто брошенные за ненадобностью. Улукиткан не верил глазам, никак не мог понять, зачем и куда могла мать увести детей из чума в такую стужу, ничего не взяв с собою, уйти пешком, без оленей?.. Все это казалось эвенку невероятным сном.
Он вошел внутрь берестяного чума. Долго стоял, пытаясь найти ответ на мучительную загадку. Он заметил валявшиеся около очага недожеванные куски оленьей кожи, остатки от олоч. Не оказалось и упряжных ремней, потников, — все было съедено. Ни единого полена дров, ни одного сучочка — перед тем, как покинуть жилье, обитатели его все сожгли до уголька, а собрать и принести еще дров ни у кого уже, видно, не хватило сил. Белый пепел огнища был холодным.
Мир скучен для скучных людей.
|
| |
| |
| Чулышман
Автор |
15.09.2015 / 13:40 / Сообщение 150 |
|
Сообщений: 8837
| Улукиткан вышел из чума. На краю заснеженной площадки были только следы колонков. Но тут Улукиткан увидел свежий пень и удивился: дерево срублено слишком низко и явно неумелыми руками. "Видать, жена болела, сынишка рубил", — заключил эвенк. Потом он заметил связку ерниковых прутьев, подвешенных на сучке под елью рогульками вниз. На языке кочевников это означало, что на таборе потерялись олени. Улукиткан пересчитал прутья. Их было тринадцать — все стадо, оставленное им на стоянке. Затем на соседнем дереве он увидел затес с горизонтально прикрепленной к нему ерниковой веточкой, обращенной мелкими прутиками на юг. "Ушли вниз по реке и на стоянку не вернутся", — расшифровал Улукиткан этот немудрый знак.
"Но когда ушли?.." — продолжал он придирчиво осматривать стойбище.
Ничто не могло укрыться от его пытливых глаз. Всему эвенк мог найти объяснение. Вот он увидел торчащую из-под снега свежую щепку, на которую другой бы не обратил внимания, подошел к ней, достал нож, концом его измерив слой снега на щепке, решил, что щепу запорошил вчерашний небольшой снегопад, а снег, что выпал днем раньше, лежал под щепкой; "Значит, семья покинула чум только вчера".
Теперь он отчетливо представил себе, что тут случилось: обремененная непосильными заботами о детях, тяжело заболела Ильдяна, и все хлопоты на таборе легли на хрупкие плечи старшего сынишки. Он должен был поддерживать огонь в очаге, разваривать сыромятные ремни для пищи, ухаживать за больной и двумя малолетними сестренками. А ему самому было всего восемь лет. Оставшиеся без присмотра олени разбрелись по тайге, вероятно, присоединились к стаду диких сокжоев и навсегда ушли от человека, от вьючных седел, от лямок, от понуканий. Семья, потеряв всякую надежду дождаться отца, решила бежать от голода, с проклятого места, над которым властвуют злые духи. Вместе с больной матерью дети двинулись вниз по заледеневшей реке, навстречу неизвестности.
"Догнать!" — Улукиткан бросился к первой нарте, ничего не сказав Дубкову, гикнул на свою упряжку. Олени соскочили на лед и, покорные окрику, изо всех сил понеслись на юг. Скорее, скорее! Замелькали береговые скалы, ельники, мрачные утесы. Река, врезаясь в толщу земли, металась по залесенной долине.
Мир скучен для скучных людей.
|
| |
| |
