С порога на неё пахнуло жареными баклажанами.
- Здравствуй, любимая! – пропел елейный голосок мужа из кухни.
- Угу… – буркнула жена, стягивая сапоги.
- Проголодалась?
Женщина возвела глаза кверху, что-то смачно шепнула потолку.
- А я приготовил нам кое-что вкусненькое!
- Ме-ме-ме… - передразнила она едва слышно. Вместе с запахами с кухни неслись итальянские страдания.
- О соле, о соле мио!.. – бился в сопранном экстазе муж
Она зажмурилась. На цыпочках проскользнула в гостиную, завалилась на диван. Прищуренные глаза упёрлись в тёмный экран. Рука двинулась к пульту.
- Солнышко! – пропели от плиты. – Радость моя!..
- Ну?
Её тон выражал обречённость.
- Ужин на столе. Или хочешь, чтоб я обиделся?
Голос мужа угрожающе накуксился.
Её губки гневно встрепенулись, запорхали бесшумными мотыльками, донося потолку жаркие "ять", колкие "дак" и шипящие "асс".
Выговорившись, она резко поднялась, втянула голову в плечи и, поигрывая желваками, прошла на кухню.
Муж блестел празднично отполированной лысиной.
- Прошу!
Его обтёртая рука, выскользнув из фартучных складок, взметнулась в широком реверансе.
- Опять?! – взревела она, оглядывая изящно накрытый стол – А мясо где?!
- Мясо вредно! Тысячу раз тебе говорил… – пряча взгляд, проговорил муж. Он засуетился, поигрывая пальцами над столом, что-то передвигая, поправляя, переставляя.
- Мне уже во где, вся твоя заячья кухня! – её ладонь резанула воздух у самого горла - Я мяса хочу!.. Мяса!
- Мясо вредно, – упрямо повторил он, и вдруг взвизгнул: – Не смей на меня кричать!
Отвернувшись к окну, муж принялся мять фартук.
- Ладно, – примирительно вздохнула жена – Давай, чего тут у тебя.
Он обернулся с торжественной улыбкой.
- Баклажанчики в сметанном соусе, запеканка кабачковая и брюссельская капустка с шампиньонами.
- Только не брюссельская! Ненавижу брюссельскую! – скривилась она.
- И слышать не желаю. Знаешь, сколько в ней железа? А цинка?..
- Сбереги его себе на гроб!..
- Ты опять меня обижаешь?! Ты вечно меня обижаешь!.. – вскричал он – Признайся, тебе это доставляет удовольствие, да?
Вместо ответа, она грузно опустилась на стул, зачерпнула ложку брюссельской и, зажмурившись, отправила её в рот. Муж проводил ложку влюблённым взором.
- Радость! – всплеснул он руками.
- Гадость! – выдавила она, передёргиваясь.
Но муж уже наполнял её тарелку, приговаривая:
- Если меня любишь, скушаешь всё. Ты же меня любишь, правда?
- Сдохнуть, как люблю. Сдохнуть!
- Содовой? – заискивающе поинтересовался он.
- Пива!
- Ты же знаешь, – пиво полнит.
- А мне плевать! – рыкнула она - Я пива хочу, понимаешь?.. Как нормальная баба, хочу выпить пива, сожрать кусок мяса...
- Ты опять?! – дрогнул губами муж и, хлопнув кухонным полотенцем по своим коленям, уронил голову на руку. В следующую минуту он уже тоненько подвывал.
- Пойми же, Гриша, - проговорила жена, поглаживая гладкую мужнину лысину, - я ж баба, а не мужик – не могу я так.
- Вот и загнёшься от холестерина! – всхлипывал муж.
- Мне хочется прийти домой, – продолжала она - расслабится. Мяса пожевать. Спорт под пивко поглазеть – бутылочку, не больше - для удовольствия. Пойми ж, наконец!
- А мне, что прикажешь делать? – муж поднял заплаканное лицо – Весь день ты на работе, вечерами у ящика - словом со мной не перемолвишься! Что ж я тебе, собака какая?!
Он жалостливо завыл.
- Ну, будет, будет!
Жена привлекла мужа к себе, уткнула влажным лицом в свою грудь.
- Ну, какая ж ты собака, Гриша? Ты у меня кобель! Настоящий породистый кобель… Иди ко мне, животное! Иди, ненасытный мой!..
Она резко поднялась. В глазах блеснули огоньки. В следующий миг широкий властный жест отправил нетронутые баклажаны, запеканку и ненавистную брюссельскую на пол.
- Давай, коршун, давай - накрой свою ласточку!.. - выкрикивала она, приспуская брюки и задирая мужу подол. Распластанный мужчина неуклюже хватался за острые уголки и поскуливал, елозя животом по холодной столешнице.
- Теперь ты меня понимаешь?! – орала жена в такт мощным движениям.
- Понимаю, милая, понимаю… - стонал он, прокусывая губы насквозь – А психологу, что посоветовал встать на твоё место - не жить! Зуб даю!..
