Сквозь тундру и горы на крыльях удачи. Андрей СТЁПОЧКИН

К сожалению, в этом году мы полностью лишились государственной поддержки. Спасибо, выручили спонсоры. Третий этап нашей экспедиции был целиком профинансирован предпринимателем Михаилом Кузьминым -- мастером спорта международного класса по стендовой стрельбе, большим любителем путешествий. На вопрос, какая ему от этого выгода, он ответил: "Просто хочу помочь как спортсмен спортсменам".
Мы стартовали втроём 26 февраля 2002 г. из пос. Харьягинский, что в 180 км от Нарьян-Мара на реке Колве. Этот крупный вахтовый посёлок геологов и нефтяников связан зимником (около 180 км) с г. Усинском, "вахтовки" курсируют ежедневно. Впереди Большеземельская тундра. Наша первая цель -- пос. Хорей-Вер, до него 65 км по азимуту. Погода тёплая, до +2 грд.С. На деревянных "Бескидах" мы бы мучились с подлипом. Теперь он нам не страшен: московское представительство фирмы "Фишер" подарило экспедиции походные лыжи из серии "Back Country", модель "Outta Bounds". Наста, правда, не было, но по 17--18 км в день мы одолевали. Шли не по зимнику, а по азимуту, местность позволяла. Спутниковый навигатор "eTrex" от московского ЗАО "ПРИН" подтверждал правильность курса. В однообразии первых дней были два запоминающихся момента: поросшая лесом овражистая долина реки Сандивей и ночёвка в чуме у оленеводов (чумы увидели издалека, но шли до них полдня).
Уже с первых дней мы ощутили удобство костюмов из ультрекса с подкладкой и сеткой, сшитых специально для экспедиции казанским экипировочным центром "Аргут": не продуваются совершенно, не промокают и в то же время "дышат". Бахилы прочные, также не промокают, санки-нарты скользят отлично, да и ботинки "Фишер" оказались удобными, никаких потёртостей.
Утром 3 марта вошли в Хорей-Вер. Приняли нас отлично: накормили в столовой, снабдили олениной, бензином для примусов, устроили баню. Мы прекрасно отдохнули перед 260-километровым автономным переходом до Хановея -- узловой станции к югу от Воркуты. Хорей-Вер труднодоступен, регулярного сообщения даже с Нарьян-Маром нет. Случайная машина по зимнику -- вот и вся оказия, а так -- "Буран", олень, лыжи...
* На этот раз я решил опробовать новую тактику: планировать дневной километраж, исходя из наихудших условий, а проходить быстрее. Поэтому продуктов и бензина взяли на 20 дней, с запасом. Конечно, это большой груз, зато мы меньше зависели от неблагоприятных факторов.

После Хорей-Вера ударил мороз за двадцать. Наша скорость увеличилась, лыжи весело зашуршали по твёрдому насту. Кругом такой простор, душа радуется, вырвавшись на свободу! Первозданность тундры не нарушается даже достаточно густой сетью буровых: вышки периодически маячили то слева, то справа. В этих краях нашли нефть и начинают осваивать месторождения. На карты всё это ещё не нанесено, и мы не знали, где что встретим. Под вечер 10 марта наш азимут 90 грд. вывел прямиком к буровой компании "Северная нефть" недалеко от озёр Коянто. Тут проходит зимник на новое крупное нефтяное месторождение "Вал Гамбурцева", что примерно в 30 км к северу, в районе озера Ватъярты. Машины ходят довольно часто. Встреча на буровой была радушной.
От неё до Адзьвы, крупного притока Печоры, неполный день ходу. Идти легко и укрыться есть где в случае непогоды. Встретили стало оленей, пасущихся без присмотра. На Адзьве переночевали в охотничьей избушке с печкой, дров в окрестностях как раз хватило.
Очень понравился нам переход вдоль правого борта р. Шернядэйты, правого притока Адзьвы. Долина почти горная, виды изумительные, да и солнце подбадривало, добавляло тонуса. Мы шли с опережением графика, "в охотку". Пайки у нас всё время увеличивались. Оленину и сушки в конце отрезка по Большеземельской тундре ели уже немеренно, а "наркомовские" граммы перед ужином закусывали приличным шматом сала с чесноком. Пересекли гряду Чернышова. Высоты здесь около 200 м, а впечатление -- как от высокогорного плато: кругом ровно, пусто, даже кустов не видно, одни камни и реперы торчат. Ночевали в небольшой ложбине.
На живописной, с обрывистыми берегами реке Бол. Роговая на карте отмечена изба (мы планировали здесь делать полуднёвку), но избу не обнаружили.

17 марта был дикий ветрище, мы шли "на ощупь". Ночью и утром -- пурга. И вдруг к 10 часам солнце озарило тундру, ветер стал стихать. Быстро собрались и рванули на восток. 18 км по буграм до Хановея успели дойти до темноты. Большеземельская тундра позади! Мы на шесть дней опередили свой "осторожный" график.
Тепло "ударило" в ноги, по станции перемещались, как роботы. Хановей -- посёлок ныне почти нежилой. На работу приезжают сюда из Воркуты. Связи нет, продукты (даже хлеб) два раза в неделю привозит поезд-"раздатчик". Дети в школу ездят на поезде 40 минут в Воркуту. И нам пришлось её посетить: связаться с "шефом", информационными спонсорами и с Набережными Челнами, откуда на горную часть маршрута должны были приехать ещё два участника. Поскольку мы опередили график, их нужно было срочно вызывать.
* Под дождём двинулись 21 марта к крупному посёлку Елецкий, от него начинается кратчайший путь к Пайеру -- высшей точки Полярного Урала. 38 км по буграм, пересекая многочисленные ручьи и реки, прошли на одном дыхании. Места очень интересные, особенно гряда Усвабердмусюр, а вот река Уса разочаровала: ни скал, ни нормального леса по берегам.
Утром 22 марта было солнечно. На горизонте открылся Главный Уральский хребет. Массив Пайера, до которого 40 км, был виден вдали сверкающей громадой. Зрелище это чрезвычайно редкое: как правило, погода здесь плохая. особенно гряда Усвабердмусюр, а вот река Уса разочаровала: ни скал, ни нормального леса по берегам.
Утром 22 марта было солнечно. На горизонте открылся Главный Уральский хребет. Массив Пайера, до которого 40 км, был виден вдали сверкающей громадой. Зрелище это чрезвычайно редкое: как правило, погода здесь плохая.
Посёлок Елецкий издали кажется перелеском. Ориентир -- высокая труба котельной. К обеду мы уже были там. Глава местной администрации устроила нас в интернате. Наши коллеги, молодые педагоги из Набережных Челнов Майя и Сергей, прибыли только 25 марта, привезли ледорубы, "кошки", фотоплёнку.
Погода стояла хорошая. Утром, правда, мороз за тридцать, но ветра нет. Без нарт и ружья, взяв запасов на две недели, на рассвете мы потянулись к Пайеру. Хоть груз и невелик, но всё в рюкзаке и давит на плечи. Направление -- на юг. Подножия массива Пайер достигли за полтора дня. Лагерь поставили на правом борту долины р. Правый Кечпель в скрытом и безопасном месте под камнями на высоте 550 м.
Отсюда пошли 28 марта на восхождение. Погода идеальная, хоть и холодно, -35 грд.С. Маршрут выбран длинный, но зато красивейший. Быстро в "кошках" взошли на пупырь, названный в отчёте "Курган". Короткий (50 м) спуск на юго-западный склон перевала Седло, и снова "тягун" по широкому северо-западному склону. Выше 1200 м -- ребро, всё "утыканное" "жандармами" (скалами) в ледовой изморози. Словом, есть куда падать. "Жандармы" все обходятся с западной стороны. Ботинки "Фишер", хоть и сделаны в Китае, оказались для восхождения в самый раз: и тепло, и "кошки" не болтаются, ни разу не подтянул стропы за весь день -- весьма важный плюс для обрубков моих пальцев. Наст жёсткий, почти фирн. Без "кошек" тут делать нечего. Наибольшие хлопоты доставила самая верхняя крутая "башня". На вершинном плато "еTrex" абсолютно точно показал высоту 1472 м. Я теперь совершенно однозначно убедился в превосходстве маршрутов по гребням и рёбрам: пусть длиннее, зато красота окупает всё.
Спуск -- по кратчайшему классическому пути к озеру Кечпельто. Сброс -- 770 м, крутизна -- 40--50 грд., жёсткий наст. Самостраховка ледорубом или лыжными палками. Солнце стало припекать, Мосолов даже снял шапку. По его словам, он получил наивысшее за все этапы экспедиции удовольствие.
Предстояло ещё посещение цирка в истоках Хороташора. На подходы туда потребовался целый день. На водоразделах -- камни, снег сдут, кое-где шли пешком. На реке -- лёд, заструги по 20--30 см. Погода всё ещё держится, виды вокруг изумительные. "Повезло, как в самом невероятном карточном раскладе", -- констатировал Мосолов. После череды моренных валов -- вход в цирк. Подниматься на гребень решили через перевал Азиопа (Блюхера). Сначала шли легко, потом стало круто и жёстко даже в "кошках". Я выбирал гребни застругов. "В лоб" не везде безопасно, впору было "перила" вешать, поэтому ушёл влево к камням. Далее путь удобный, по пологому широкому белоснежному ребру. И вновь затрепетала душа от восторга, ноги несли сами. В 10.25 мы на узловой вершине. Определили координаты, высоту -- 1266 м. Отсюда видны вершины Главного Уральского хребта: на западе доминирует башня Пайера, на востоке -- стена пика Блюхера. Лёд на озёрах в цирках южного склона сверкает сталью. Гору мы назвали вершиной Лебедева в память об Анатолии Лебедеве (1946--1998), одном из "столпов" лыжного туризма Набережных Челнов на рубеже 70--80-х годов. Мы с Мосоловым ходили под его руководством в прекрасные походы.
Последние фотографии взятой вершины, а также пика Хорота, чей высокий конус выдаётся вперёд из общего строя заполярных гор. Погода может "подкузьмить" в любой момент, и мы шли весь день до сумерек. На низком водоразделе Урала в районе перевала Аркаматолоу "набултыхались" вдоволь: камни, заструги, голый лёд. Спуски почти по "могульной" трассе, но заструги уж больно жёсткие. К вечеру задуло. Шли, пока не остановились уже на азиатском склоне под большим надувом. Японский фотоаппарат замёрз, кадры переводились со скрипом. С утра от перевала Хараматолоу стали спускаться по реке Вандиёган к подножию гор: на траверсе делать нечего. Долина "двухцветная" -- серо-белая. Увы, в последующие дни выше 500 м видимости так и не было, а ведь мы хотели ёще идти на р. Макар-Рузь и вершину 1276 м. Но не может же бесконечно везти... 2 апреля мы достигли пограничного столба "Азия -- Европа", что в километре к востоку от разъезда Полярный Урал. Экспедиция вышла в Азию!
Майя и Сергей, забрав отработавшее снаряжение, возвращаются домой "в плановом порядке". И тут как гром среди ясного неба: Мосолов тоже заканчивает маршрут. Не в моих правилах уговаривать...
* Уже 4 апреля путь продолжили вдвоём с Виктором Баяндиным. В пос. Полярном (пл. 110-й км) геологические структуры заработали вновь. Появилась и горнолыжная турбаза с подъёмником. От посёлка вверх по реке Бол. Пайпудына идёт дорога на рудник на ручье Мраморном (25 км). Дорога действующая, так что мы шли резво, несмотря на ветер.
Долина очень красива и необычна: в ней лиственничный лес. Горы вокруг альпийского типа, но ровненькие. 5 апреля началась сильная пурга. Коротали время за чтением "ВВ". С утра "брызнуло" во все стороны солнце. Было так фантастически красиво, что перехватывало дух. По дороге пошли с удвоенной энергией. Лес вскоре кончился, потом и дорога свернула к руднику, долина Бол. Пайпудыни раскрылась перед нами во всём великолепии. Быстро добрались до верховьев, стали лагерем.
Произведя навигационные расчёты, я решил переваливать на Лонготъеган прямо от бивака, дабы не делать крюк в поисках более низкого места. Перевал -- это 7-километровый по ширине хребет с множеством увалов, ущелий; напрямик по азимуту не везде удавалось пройти. Но обедали мы уже в истоках Лонготъегана, над мощным его каньоном, более чем наполовину забитым надувами. Последний спуск в горах выдался просто сказочным: тонкий слой пушистого снега поверх твёрдого наста, никаких застругов, за 5 км всего несколько раз оттолкнулись палками, лыжи катили сами, санки шли синхронно. Спустились к большому озеру в верховьях реки, срезали каньонную часть. Низкий перевал как раз на западе.
Долина Лонготъегана типично горная: по бортам суровые скалы, многие без снега -- жёлтые, коричневые, серые, чёрные. На озере и реке -- лёд. Дует тут, как в приличной аэродинамической трубе. Да это и есть труба. Вот под вечер 7 апреля нас сначала несло, как под парусами, было легко и весело, а потом стало просто бросать на лёд, как чурки; сани били сзади по ногам, а затем уезжали вперёд на всю длину постромков. Кое-как удалось почти ползком выбраться к береговому кустарнику и "зачалиться". Палатку ставили час, по секциям. Оборудовали капитальную снежную стенку.
Выход из гор выдался ярким. Сначала срезали поворот реки по слабо всхолмлённому с выходами камней плато, затем по реке вдоль густого леса. Обедали на опушке с симпатичным видом на гору Васькеу. Мы всё пытались срезать изгибы реки по левобережной террасе, да буераки с кочками не давали. Наконец я рванул прямо по льду русла. Снега почти не было, он прилепился к береговым скалам. Мы шли по жухлой траве и следам оленьей упряжки. 10 апреля вышли на рассвете, когда солнце только-только выходит на северо-востоке из разноцветных облаков, сливающихся с волнистыми увалами безбрежной тундры, а настроение особенно возвышенное и лирическое. Виктор почувствовал себя плохо: под глазами мешки, лицо зеленовато-землистого цвета, состояние сильно заторможенное. Но идти надо всё равно.
Нам повезло. Через час взору открылась... ж.-д. станция. Мы знали, что на северо-запад Ямала, на крупное газовое месторождение, от станции Обской строится ветка. Но где конкретно она проложена, никто толком объяснить не мог. Мы полагали, что она проходит через посёлок Щучье (так нам сказал начальник станции Елецкой) -- в 65 км восточнее. Дорога оживлённая: 1--2 раза в неделю ходят рабочие поезда, вдоль полотна хороший автозимник, по нему уехать в течение суток можно запросто, и бесплатно. Эта дорога -- находка для туристов. Теперь не нужно идти до тупиковой Усть-Кары или "закольцовываться" на Воркуте. Можно разрабатывать новые маршруты, поскольку восточные склоны Полярного Урала стали доступными на всём его протяжении.
На разъезде 76 км (от Обской) и закончил маршрут Виктор Баяндин. Экспедиция была поставлена в затруднительное положение. Конечно, можно было продолжить путь в одиночку, Ямал пересечь для меня не проблема (какие-то 300--350 км). Но ставить палатку на ветру и холоде я своими помороженными руками не смог бы. Да и начальник команды Михаил Кузьмин категорически запретил одиночное хождение. На замену Баяндину из Казани выехал Александр Башаркин -- мой старый товарищ, с которым ещё в 1986 г. мы ходили на Северный Урал и в Юго-Западную Туву.
* И вот 22 апреля мы с Александром вновь на разъезде 76 км. Надвигающаяся весна торопила. Тундра начала оттаивать, белый цвет всё быстрее менялся на серый. Я дал Башаркину "гандикап" в 8 кг груза. Александр "приклеился" ко мне и не отставал ни на шаг.
Ночь на каменистом плато запомнится надолго. Мы остановились на жёстком неглубоком насте, блоки не стали пилить. Ветер врезал по низу, разметал хилые ледышки, прижимающие "юбку" палатки, вогнал "юбку" внутрь, проник в зиявшие дыры, чуть не вырвал дуги. Александр всем своим весом около центнера удерживал заднюю дугу, пока я заваливал "юбку" изнутри мешками с барахлом. Пришлось на следующий день пришивать новое дно, привезённое из Казани.
Перед рекой Щучьей -- возвышенность Большой Сопкай. Высоты всего до 122 м, но пейзажи живописного низкогорья: лиственничный лес на сопках, надувы, красивые озёра, на многих уже вода поверх льда. На биваке основная часть палатки стояла на сухой почве, пахнущей лесным дурманом, а передняя, где кухня -- на снегу, так что запросто можно было его черпать половником и набивать котлы. За палаткой -- ягоды: шикша, брусника.
Скорость продвижения высока даже по бесснежным участкам тундры. Лыжи снимать было лень, так и шли, переступая по кочкам, по 500 и более метров. Под вечер 24 апреля стало совсем тепло, снежный "кисель" замедлил наш темп. Начали попадаться оленеводческие чумы. Река Щучья перед посёлком озадачила: поверх льда пошла вода глубиной до метра, значит -- брод. Оказалось, в посёлке для переправы приспособлен вездеход. Стоит крикнуть и помахать, как он тут же идёт навстречу. И совершенно бесплатно!
Щучье -- посёлок маленький, по сути, это фактория. Но пополнить запасы продуктов и топлива здесь можно. Мы приняли горячий душ, по-царски поужинали с дизелистами -- и вновь в атаку на тундру. Подморозило, наст отличный, настрой на победу высочайший. На просторах тундры, когда кругом ослепительно-белый искрящийся снег и только на горизонте виднеются перелески, когда мчишься, опьянённый лёгкостью и свободой, испытываешь просто фантастические ощущения. В апрельской тундре жизнь бьёт ключом. Куропатки подпускали нас на 10 м, кудахтая друг другу: "Мосолов уехал, ружья нет, не бойтесь!" Зайцы, крупные, как поросята, стремительно бегали взад и вперёд. Даже мышь, одуревшая от приближающейся весны, заметалась между нашими санями, пытаясь туда влезть, чтобы сгрызть крупу. Начался период "каслания" -- перехода оленьих стад с зимних пастбищ на летние. Это напоминает движение армейских колонн: ровно, строем, каждая бригада (семья) чётко по своему направлению идёт на север Ямала. Собаки, как хорошая охрана, не дают оленям разбегаться. Оленеводы всегда подъезжали к нам, интересовались, что и как, угощали.
На реке Хадытаяха дрогнуло сердце: по берегам -- густые леса, как на Тимано-Печоре. Но здесь оказалось проще, за полтора часа "прорубились". Жаль, не было топора. В этих дебрях я подломил лыжу: лопнули канты, пластик порвался. Позже менеджер фирмы "Фишер" сказал, что они недооценили условий нашего перехода. В дальнейшем у нас будут особо прочные "противоторосные" модели. Мороз сменялся оттепелью: утром 29 апреля в лесу на реке Паёседаяхе было -22, деревья заиндевели, а на следующий день стало +10, снег "уходил" на глазах. В факторию Порсъяха вошли по воде. Хитрый Башаркин купил там резиновые сапоги. Так на лыжах наверняка ещё никто не ходил. От фактории до Нового Порта -- 80 км по азимуту. Мы выбрали оптимальный путь: вдоль Вандияхи по низине, по оленьей дороге, хорошо и ровно, даже на подломленной лыже. А дальше -- на восток. Там по-прежнему бело, лишь редкая чернота проталин. Брод на реке Салетаяхи мелкий, 10 см, песку по берегам -- как на лесных марийских реках, а чуть поднимешься на террасу -- снова снег, зима.
* Обская губа -- большой залив Карского моря. В устье Паётаяхи -- балок, чья-то дача. Здесь на лыжу пришлось ставить проволочную скрутку в двух местах. Последний день до пос. Новый Порт лидировал уже Башаркин, я перебирал ногами сзади, как на самокате. У Обской губы есть собственные заливы -- бухты. На льду бухты Маниха -- тонкий слой воды, западный берег крутой. В посёлок вышли по азимуту, по тундре. Раскисло так, что проваливались до земли. Последние 5 км шли 2,5 часа. Ямал пересечён за 12 дней! Всего пройдено свыше 900 км. Вполне по силам было сделать ещё 500, был самый настоящий кураж. Но оставшихся денег хватало только до Ямбурга (Тюменская обл.). Это последний пункт, откуда можно выбраться домой доступным ж.-д. транспортом. Авиация нам пока не по карману.
На губе три полосы воды по льду, много разводьев. Мы оценили ситуацию и решили закончить активную часть маршрута в Новом Порту. Отсюда 6 раз в неделю летает вертолёт в Салехард, цены невысокие. Всё необходимое для обеспечения жизни здесь есть. На следующий год начинать будем именно отсюда. Нам показали местную достопримечательность -- крупнейший в мире действующий мерзлотник, хранилище в вечной мерзлоте на территории рыбзавода. Через губу переправлялись на машине, через мысы Каменный и Парусный -- крюк километров сто. Даже 36 км по льду губы (такая минимальная ширина здесь) ехали несколько часов: обходили разводья, как трещины на горном леднике, длиннющими зигзагами. Ранним утром 8 мая, в мороз с ветром, нас высадили в 5 км от Ямбурга и мы дошли до посёлка пешком. Слух о нашем появлении пополз очень быстро, и нам устроили маленький праздник.
Третий этап нашей экспедиции -- самый успешный. По итогам опроса радиослушателей радиостанции "Маяк" я был назван лучшим спортсменом России за май. Хочу поблагодарить всех, кто в той или иной степени помогает осуществлять проект. Надо радоваться тому, что наш вид спорта, если правильно его "преподнести" миллионам болельщиков, вполне конкурентоспособен даже по меркам профессионального спорта. А нам расслабляться нельзя никак. До старта четвёртого этапа -- всего ничего. Маршрут сложный: только по плато Путорана от Норильска до Катырыка через вершину 1701 м -- 750 км "автономки".

Состав команды будет расширен и усилен. Приглашаю всех желающих на конкурсной основе (е-mail: northlights@inbox.ru ).

Андрей СТЁПОЧКИН, Казань.