Горный Алтай 2008г.

Надо сказать, три дня пролетели быстро. Разнообразие было большое в видах…и людях. Это, кстати, третий заяц. Ну где вы еще извлечете столько чужого опыта, как не на перевале! Заползают уставшие путники, располагаются перед располагающей панорамой, и разносятся над далями алтайскими охотничьи байки, точнее туристические. Хотя, разница не особая, принцип тот же. Забавно. Улыбка не сходит с лица. Просто приятно. Люди разные. Темы разные. Интересные. Опыт разный. И есть действительно полезный, оригинальный, ценный. Часы общения. Одна группа сменяет другую. А ты уже сидишь среди камней как живущий на перевале, встречая приветствием и провожая добрым напутствием.

Вот трое юморных ребят. Атомного реактора одного хватает на троих. Неистощимы их шутки и жизнерадостность, оптимизм. Атомный говорит: «Хочешь он тебе расскажет все про пищу в походе? Все технологии…» Конечно хочу. Смеюсь. И вот он подходит и начинает рассказывать. Узнаю, что сухофрукты на самом деле совсем не сухие и их надо еще сушить и сушить, сухари тоже. Перефразируя классику – сухари температурой не испортишь. Пусть все будет легче! Упаковку долой! Все-все лишнее долой. Берите геркулес. Экономит топливо. Быстро запаривается. «А как же объем?» В пластиковую бутылку его, и трамбовать до негеркулесового состояния! Во как! Смеюсь. «Соль тоже сушите и трамбуете?…» Не смеется. Рассказывает увлеченно дальше. Вот это энтузиазм! Целая наука со своими технологиями, народными…

А вот люди пришли и рассказывают про других людей. Говорят, их здесь очень много проходит. И тоже, говорят, интересных много. Одни интересны по-сути своей, другие – мыслями своими, третьи – внешностью, четвертые – какими-то особыми проявлениями, а иные – заболеваниями. Те, что с заболеваниями, они особо интересны. Некоторые признаются, что прилетели с другой звезды. Так, между прочим, в разговоре удивляют. Говорят они, что некоторые места здесь обычным землянам лучше не топтать. Звездные там что-то нашли и теперь строят новый мир. Даже стены начали строить. Новая жизнь со старой привычкой стеностроительства… Наслушавшись подобных рассказов, обнаруживаешь в себе естественную мысль: «А ведь, возможно, ходит так среди нас кто-то со звезды и скромно помалкивает о том, что это именно он построил Гору…»

Словом, на перевале не скучно. Когда нет видов есть путники, когда нет путников есть виды. И всегда, и те, и другие новые.

Разнообразием особо радует небо. Горы впечатляют новизной по утрам и вечерам, а небо радует круглосуточно. Облака – украшение любой горы, в любое время дня и ночи.

Ночью, кстати, при полной луне, Белуха просто закапывает ваши ноги на одном месте и обрекает на восхищенное слезоточивое прямостояние. Именно прямостояние, потому что хочется летать средь этой красоты, а способности таковой нет, и потому вся мощь восторга уходит в вашу до того кривую осанку. Все ваше существо, от пяток до темечка, устремляется ввысь. Что уж говорить о сердце. Под таким впечатлением и тело можно оставить преждевременно…

А еще можно оставить тело преждевременно в другой ситуации. Пока искатель приключений бродил… А чего это я его искателем приключений называю. Как-то длинновато… Имена называть тоже не хочется…В предпоследний день похода в компании новых знакомых мы много смеялись. Одна из шуток заключалась в заполнении самыми разнообразными прилагательными пропусков в ранее написанном рассказе-отчете о совершенном походе. Получились презабавные сочетания. Запомнилось «…крупнокалиберными слезами…». При упоминании о моем товарище прозвучало «толстый», обо мне – «лопоухий» . Первое неправда, втрое – скорее «да», чем «нет». Но, случайностей почти не бывает. Все закономерно. И даже «случайные» сочетания слов. В доказательство рассказ окончился «сияющей Белухой». Ведь правда…трижды правда…

Так вот, пока Толстый бродил у Аккемского озера и спал под чьим-то полиэтиленом, Лопоухий осознал и почти опробовал еще одну возможность преждевременно покинуть тело. Палатку он поставил на самой высокой отметке маршрутной тропы. На самой вершине перевала. Вид шикарный, почти на все 360. Но вот одно «но». На фотографии оно выглядит так…

А в реальности оно гораздо-гораздо больше, громче, сверкающе и бодряще. Гром и молния! А у палатки такие замечательные алюминиевые дуги. В данной ситуации – громоотводы. Вскоре все это плавно накрыло Кара-Тюрек. Начался дождь, а вместе с ним и гроза. И тут, надо признаться, Лопоухий своей реакции устыдился. Удары молний походили на артиллеристскую пристрелку: два километра левее, три – правее, один – левее, два – правее…и все ближе и ближе. А потом как жахнет!!! «Люблю грозу в начале мая…» - не на перевале он писал... В долю секунды Лопоухий вжался в дно палатки, как страус. Громковато! Примерно треть секунды от вспышки до грохота. Около ста метров. Вай!!!! Как красиво в километре, и как жутко в ста метрах, да на вершине! Это не фазу вместо ноля по ошибке взять…Выходить вообще не хочется. Куда?! Все мокрое. За тридцать метров пробьет по такой сырости. Уж лучше в палатке пластом на самонадувающемся коврике. Ножки вместе, ручки вместе. Самовнушение: «Я сухая деревянная палочка!!!!!!!!…с антипожарной пропиткой!!!!!». И ожидание, ожидание, ожидание. По давнему артиллеристскому закону, следующий выстрел – попадание. Однако, исчерпав весь запас адреналина, организм вдруг вспомнил, что он не только ожидать способен, но и мыслить, и даже читать, чем он и занялся в последующие двадцать минут, тренируя самообладание… А потом: « Ну вот, миновало…» Снова сверкает красиво… где-то. В трех километрах западнее… И вот такая мысль навязчивая: «Никогда больше не ставлю палатку на вершине. Не-е-е-е! Все! Никогда!…» А потом другая: «Трус! Еще раз распластаешься, и все самоуважение потеряешь!....» И тут Лопоухий собирается выходить из палатки. Только голову высунул, а волосы как затрещат да встанут дыбом! А они длинные. Вай!!!! Резко назад в палатку. Самоуважение на грани…

Ну да хватит о Кара-Тюреке. Впереди еще столько нового и интересного, непознанного… Напоследок еще три кадра перевальных…

Кстати, о непознанном. Непознанное лежало и у нас в рюкзаках. Столько всего нового взяли, непривычного, можно сказать для нас эпохального: кошки, ледорубы, ледобуры, карабины, веревку (аж 50 метров!), обвязки и… КНИГУ. Умную. С картинками…и буквами. Это самая оригинальная вещь всей истории наших походов. Самоучитель по альпинизму. В ней два дяди с серьезными лицами излагали свой бесценный опыт хождения по высотам. Наши зарубежные учителя в предисловии книги утверждали, что книга их последовательна, лаконична и … Короче, они очень удивились бы, если бы узнали, что книга их перед выходом на высоту прочитана и усвоена в многократно укороченной форме…Помните школу, уроки химии, лабораторную? Ваш подход к опытам?... Рецепты и учебники читают только трусы! Настоящий опыт приходит с ошибками! Главное – взрыв!...Шучу, конечно, но суть изучения альпинистской науки была не без этого элемента. «На склоне научимся…» Но об этом позже…

Короче, много нового лежало за плечами, и только одна вещь была для нас слишком классически старая. Очки. Несколько пар. Любой нормальный турист берет с собой несколько очков: одни солнцезащитные и пару-другую розовых. Последние жизнь редко аккуратно снимает с их обладателя, обычно они разбиваются прямо на лице, прямо на тропе. Мы большинство своих розовых стекол перебили еще на Дальнем Востоке. Толстый, правда, умудрился и в этот поход раздобыть одни. Думал на четырехтысячниках будет не холодно, взял одежды минимум. Жизнь помиловала и аккуратненько сняла, воспользовавшись теоретическим опытом Лопоухого. Тот, когда при переупаковке рюкзаков на Кучерле увидел подробности комплекта одежды товарища, сразу побежал по селам искать дополнительную ношу. На удивление, в Тюнгуре нашлось новое приличное термобелье всего за 600 рублей… С очками на том покончили, так казалось. Но вот у Лопоухого было нечто гораздо более для него страшное – розовые контактные ЛИНЗЫ. Лицо в кровь, а мир все также розов и светел. Это касается его дивно живучего свойства преувеличивать свои силы в деле преодоления расстояния за определенное время. Ошибки в несколько раз!!! «Скоро будет озеро…минут через двадцать…» Озеро появляется через час пятьдесят. «Часам к пяти выйдем на то верхнее плато, а там решим идти в седловину или нет…» На плато выходим уже в сумерках, когда солнце ушло. И так далее. Хроническое заболевание с острейшими обострениями…

Далее направляемся к Кучерлинскому озеру. Красивый путь в середине его. Кедры повсюду. Атмосфера благодатная. Плотный таежный лес он давит как-то, и простору хочется, а здесь все оптимально – места всему хватает. Кедры создают особо уютную атмосферу. Порою просто поселиться хочется в очередном оазисе кедровой красоты.

Но не все так гладко. Сердце радуется Алтаю, а вот ноженьки просто в самом настоящем шоке. Уж лучше два раза подняться на Кара-Тюрек, чем один спуститься! Честное слово. 45 килограмм груза просто убивают ранее спортом травмированные колени. И это с палками! А что было бы без палок?...А было бы то, что было. Лопоухий пошел задом к цели, к удаляющемуся Кара-Тюреку передом. Нагрузка с коленей снята. Шел и смеялся. Странный такой весь… Вскоре обрел изрядный опыт. Уже через двадцать минут шел быстрее чем передом. Без преувелечения. Тридцать метров задом, пять – передом. Так заповедал академик Павлов – вместо пассивного отдыха чередовать виды деятельности или группы мышц. Помыслилось: «В прошлой жизни был горным козлом…овном…» С подобными размышлениями вышли навстречу большо-о-о-ой команде. Естественно, проходил сквозь колонну передом, скрепя зубами, иногда почти повисая на палках. Некрасиво ведь как-то к людям задом. Почти все улыбаются. По глазам стопроцентно видно – большинство первый раз. Остановились. Поговорили. Оказывается, собралась группа незнакомых людей посредством интернета. И это очень-очень порадовало. Жива еще Россия! А то все заборы, ворота да двери железные. Хоть здесь объединяемся! Рады за них как за самих себя. Столько новых впечатлений ждет впереди. Столько еще стекол побьют, познавая себя. Устали уже многие. Тоже скоро допинг примут…

Вскоре, в розовой дымке хронического восприятия расстояний, завиднелся вдали магнит Кучерлинского озера. Идем час. Идем два. Идем. Идем. Верхняя конная тропа последние километры перед озером, с их крутыми спадами и подъемами, бесчувственно шепчет ноженькам: «Реанимация…» Отдыхаем каждые пятнадцать минут. Травмированный позвоночник уже спрессовался от рюкзака и ноет прежними травмами в двух местах. «…О, спорт, ты – здоровье!...» - вспоминается ода Олимпийским играм, частично запомнившаяся со студенческих лет…У Толстого навязчивая идея, вызванная ранее зафиксированным раздвоением тропы, периодически неуверенно озвучиваемая: «Может быть мы прошли озеро?..Мы уже идем несколько часов….» Лопоухий смеется. Если было бы больше сил, то расхохотался бы. Получается, друг вообще не ориентируется куда он попал и как примерно выглядит озеро. Тут уже, на фоне усталости и необходимости доказывать то что очевидно, начинает в Лопоухом зарождаться раздражение. И смех здесь же. Одновременно. «Как можно пройти пятикилометровое озеро! Река как шумела внизу, так и шумит. Озеро так не шумит!...» Прямо возмущение жуткое. «Как можно выходить на маршрут, предварительно не изучив его?! Что за легкомыслие такое?...Я всю зиму сидел над картами, фотографиями, описаниями, трехмерной картой Google, пропитался насквозь настолько, что уже и карта не нужна, а он…а он…» - мыслило самопоедающее раздражение. Вскоре осознал вред состояния. Начал анализировать. Раздражение ушло. «А ведь сам отнесся к походу в некоторых пунктах не менее безответственно. Так какая разница между нами, если вопрос не в наличии, а в степени?!!!!!...» И тут уже жуткое возмущение по-поводу себя. Прямо ударить себя хочется для закрепления мысли. Жалко, правда…

В девять вечера выходим на очередной пригорок, с которого открывается оздоравливающий вид… Вместе с озером созерцаем и цыганский табор на его берегу. Вай!!! Уединение в горах! Палатку поставить толком негде. Разгребли то, что в лошадях лишнее, и уже намерились было ставить свое элитное жилье, как подошел к нам небритый джентльмен и пригласил на дальние закустовые пространства, где место оказалось одним из лучших. Так казалось. Здесь впоследствии проходили лошадиные эскадроны на турбазу и обратно. Утром ушло несколько больших команд. Быстренько перебрались на место съехавших соседей, действительно одно из самых лучших, и там осели на трое суток реанимации. А реанимировать было что…

Последствия задохождения можно выразить краткой формулой: «Стоять!!! бояться!!!!...» Невозможно нормально идти. Делаешь шаг и боишься, что в районе голени что-нибудь отвалится. В расслабленном состоянии ноги вообще не болят, но когда делаешь малейшее напряжение голени, то боль испытываешь острейшую. И даже прикасаться к икрам больно…Но, надо отдать должное, абсолютно не болели колени. Вот так вот части организма спасают друг друга ценой страдания… А реанимация заключалась в интенсивном гримасопорождающем массаже и старческом подконтрольном прямохождении. Главное – кровь по мышцам гонять для более быстрого восстановления. К третьему дню боль почти ушла…

продолжение следует...

Стоять на Кучерле было приятно. Замечательные интересные люди. Три дня общения. Два десятка поляков горланили наши песни в первую ночь. А потом, как и водится в таких случаях, два дня были подобны озеру. На следующий день подошла наша команда, в основном молодежная. И тоже горланила наши древние песни под луной. Мы тоже присоединись бы, если петь могли бы. Но, горы фальшь не любят. Да и на это лето хватит для Алтая одного солнечного катаклизма…А потом пошел дождь. День. Второй. Время для размышлений. Из певцов все превратились в уединенных философов. Танюша и Андрей не рады: шли в этом году целенаправленно на Дорошколь, а погода совсем не та. Уже третий или четвертый раз пробраться не могут. Потихоньку поляна поредела. Обмениваясь электронными адресами и номерами сотовых, тепло прощаясь, уходили путники каждый в свой мир, в суету городов, под бремя обязанностей и проблем. Мы же, поначалу вознамерившиеся дождаться солнечных дней, внезапно, в восемь вечера, решили идти на Дорошколь под дождем. Так затребовала интуиция. Она также затребовала оставить лишние вещи, общей массой за десять килограмм. В их число входило легендарное ведро (обслужившее несколько команд), штатив, книга, дублирующая мелкая одежда, продукты…

Следующий день порадовал солнышком лишь до обеда. Далее до вечера то моросило, то поласкало. Потом значительно навалился холодок, и ночью выпал снег по вершинам. Но это еще впереди, а пока что мы шли к первому для нас водопаду в устье реки Кони-Айры.

Несколько смущала нас перспектива переходить разлив реки Мюшту-Айры, напротив ее слияния с Кони-Айры. Все-таки, два дня шел дождь. Раздумья и ожидания. Приготовившись к глубочайшему варианту, мысля о веревке, уперто пошли к желанной цели. Уж больно наслышались о необычной красоте Дорошколя. Но проблем никаких не возникло. Переход оказался детсадовским. Десять минут, и мы стоим на камнях посреди кипящей каскадом Кони-Айры. Очень впечатляет, особенно если ничего подобного еще не видел. Очень рекомендуем всем, кто стоит несколько дней на Кучерлинском озере, потратить три дня на выход к Дорошколю. Такого нигде больше не увидишь. Оригинальнейшее озеро. Чудеснейшие ощущения. Не поленитесь. Пугают отсутствием дров. Неправда! Большая часть северного берега заставлена сухими деревьями. Да, далековато идти с южного, но если лагерь поставить на северном или восточном, то совсем не трудно добыть их. Да и вообще, озеро маленькое, можно и походить вокруг. Переходить можно прямо над водопадом. Там чуть выше колена… И еще плюс – с северного берега более удачный вид на Белуху и пик 20-летия Октября.

К вечеру добрались до очередной ночевки. Палатку поставили под кедром, между его мощными корнями. Говорят, очень полезно спать на кедровых корнях. Верим, так как спалось легко и уютно. Далее выдающийся специалист по жарким кострам, некогда кочегар с полугодовалым стажем, Лопоухий устроил в местном лесу небольшое ночное солнце. Ну, любил он смотреть в топку кочегарную, на свечение раскаленное белое, породу булькающую. И привык. С тех пор светятся костры. Чего мелочиться то! Не только мы замерзли – весь мир замерз! Пусть вся округа греется и сохнет!... Огонь даже из фотографии излучает ничем неповторимое уютное ощущение. Среди природных стихий нет ничего более живого и родного человеку, чем огонь…

Утром детально рассмотрели ближайшую округу. Водопад, что в тридцати метрах от палатки поразил красотою. А если уточнить, то поразило его основание – монолитная тридцати-сорока метровая каменная глыба. Цельная! Ходишь по этому камню, и ощущаешь, что он живой. По-своему живой. Весь в трещинах. Старец. Вода вымыла в нем плавные ямы и канавы, создав нечто вроде горки-аттракциона. При недостатке впечатлений можно прокатиться, предварительно изучив траекторию. Красивое место…

А потом была фотоохота. Радиальная. Погода установилась идеальная на все последующие девять дней, до самого спуска с Белухи. Озеро предстало зеркально гладким и умиротворенным. Впечатление, что не в горах стоишь, а в своей комнате, настолько все тихо, спокойно, знакомо и на своем месте. Вековой порядок и гармония. Озеро показало себя во всей красе. И здесь, конечно, не обошлось без слез. От благодарности, восхищения, преклонения, от МОЩИ. Такая КРАСОТА!!! А поделиться не с кем. От Танюши и Андрея озеру привет!...

Вид на вершину 20-летия Октября с озера Дорошколь
А далее русская народная классика – забраться повыше, да заглянуть подальше. Полез Лопоухий на южнобережную вершину, на панорамную съемку. Хороша скала для упражнения. Вот только снаряжения с собой не взял. В итоге залез на две трети, и завис на час. Адреналину выхватил! Как кот, залез на дерево, а слазить страшно. Да ладно страшно, а то ведь кажется невозможно. Сорок минут искал альтернативный вариант спуска. Все варианты еще печальнее. Остается один единственный, поначалу напрочь отвергнутый. В итоге, сцепил две палочки трекинговые, зацепился за трещинку и пополз как по соломинке вниз. Потом еще и еще. А потом…чистое безумие…на «авось»…Слез с дрожащими коленками. Зарекся со всею силою взволнованной души. Здесь же посмеялся невыполнимому для себя обещанию, и пошел дальше. От женщин, говорят, мужчины теряют голову. От гор, выходит, тоже. А если обобщить, то – от красоты. Чего только не сделаешь, куда только не залезешь…

Следующий объект – долина за горой. Это, если не выходить на озеро, а уйти влево по небольшой речушке. Благодатное место. Деревьев вообще нет, но сколько цветов! Иные склоны фиолетовые, другие – синие, третьи – с розовым оттенком. И говорят, что на месяц ранее, в июне, их кратно больше и разнообразнее. Но, опять же, внешняя сторона здесь отступает от наполненности незримой. Это надо ощущать! Падаешь на густую траву, и ты – дома…

Потом восхождение на вершину 2804 (три верхних фото с нее). Технически наипростейшее. Желанное восхождение. Оттуда хороший плановый вид на озеро и всю протяженность Кони-Айры. Но самое интересное – Западный вид Белухи и весь предстоящий путь на пик 20-летия Октября. Примерно часовое сканирование местности через монокль. Маршрут явно виден. Трепет сердечный. На такое мы еще не подымались. Максимум было 2221.

И вообще, надо поподробнее изложить эмоционально-техническую историю похода. Это ведь интересно – что чувствует и думает человек впервые попавший на ледово-снежные четырехтысячники, да и вообще впервые использующий соответствующее снаряжение.

Спустившись в наш красивейший приводопадный лагерь после десятичасового отсутствия, Лопоухий торжественно заявил: «…Я сейчас такое видел!...Весь маршрут на первую нашу вершину. Шикарный вид!... Завтра с утра выход на Дорошколь, водопады, пара фотосессий, ты как всегда фотомодель для масштабного сравнения… так что покушай поплотнее перед несением этой непомерной мужской ноши… а после обеда начинаем плотную тренировку. Послезавтра выходим…»

Завтра началось не менее красиво чем вчера. Погода для фотографии идеальная. Отсняв пару сотен кадров, приступили к тренировкам. Кто в роли учителя? Умная книга. Помощник – Лопоухий, частично ее усвоивший еще дома да в поезде. В последнем, кстати, было наверно забавно наблюдать его самообучение вязанию узлов (для этого была с собой взята другая, специализированная по узлам, умная книга). К сему делу увлекательному присоединился молодой военный, поделившийся своим знанием узлов…точнее узла…точнее неполного узла…точнее он вообще не смог вспомнить как он вяжется. Но, Лопоухий понял, что узел очень полезный. Как выяснилось позже по книге, он хотел показать, как вяжется одной рукой вокруг груди «одноручный булинь». Разобрались. Вспомнил. Прочно закрепили навык, потренировавшись в полувисе на закрепленной к третьей полке веревке. Действительно, наиполезнейший узел в экстренных случаях. Висишь на одной руке, а другой в течение четырех секунд привязываешься к опоре, или себя обвязываешь. Ну а потом началось никакого отношения к альпинистским узлам не имевшее. Сначала узел Линча, большинству печально известный, а потом очень даже перспективный узел для связывания рук, самозатягивающийся. Завязав себе руки, Лопоухий так и не смог их развязать. Ассистент помог. Потом завязал себе ноги…И развязывал их примерно минут пять. Наверно, смешно было со стороны это видеть. Своими руками не мог развязать, ноги мешали…Короче, в поезде закрепил знание всех необходимых узлов, и выучил десяток новых…Толстый в отношении знания необходимых узлов оказался абсолютно кристально чистый. Гуру по завязыванию шнурков. Но вскоре уже знал самые необходимые: пару разновидностей прусиков, прямой, восьмерку, восьмерку с продеванием и «альпийскую бабочку». Последний он недостаточно усвоил, и впоследствии, на склоне, в ответ на пожелание сверху «вяжи бабочку», в течение пяти минут проделывал акробатический этюд с веревкой. Тянет за два конца, а он развязывается. Фокусник! Лопоухий наверху хохочет. «Вяжи обычный, с петлей! Всю ночь будешь тренироваться!…»

Узлы вязать научились. Солнце еще достаточно высоко. Теперь диво дивное – обвязки. Раньше мы просто, по-деревенски, вокруг пояса обвязывались веревкой. Потенциальные инвалиды. Хорошо, срывов не было. А ныне чудо Petzl-овское. Аж по 2800 р. каждая. Надели. Хороши! Теперь надо где-нибудь повиснуть. Совместили полезное с полезным – на дереве с сухими ветками повисли. И опыт, и – дрова. Полезли. Залезли до середины. И тут группа идет мимо нас на Дорошколь. Приветствие. Наверно забавно. Два товарища по двум веревкам лезут на здоровый кедр в полном обмундировании с рюкзаками. Зачем? Может, за шишками. А может быть у них там дом…А на самом-то деле, мы учились якобы из трещины выбираться! Лопоухого эта перспектива напрягала больше всего. Обрыв отвесный, скалы и лед – это ладно, их видно, а вот трещины которых не видно, да с которыми еще ни разу в жизни дела не имел, они то беспокоят. Вот и лазали по дереву вверх-вниз, вверх-вниз, покуда руки не запомнили до автоматизма. Потенциальная ситуация усугублялась тем, что все это на прусиках, без жумаров, и прочих приятностей. И так на снаряжение около 60000 потратили, не до них. С нуля все пришлось набирать.

Спилив все что можно было из сухого, закончили с деревом. Раздразнились успешно пройденным уроком. Теперь очередь осваивать восьмерку. Ищем взглядом по округе что-нибудь более «реальное», натурально-скалолазное. Нашли глыбу пятиметровую. Пошли к ней. Залезли-слезли, залезли-слезли. «Детский сад…» Знаете, такое чувство, когда что-то легко дается и хочется все большего и большего. Да, он самый – нездоровый азарт. Солнце уже на горизонте. Лопоухий завидел в трехстах метрах хорошую тридцатиметровую скалу с 80-ти градусным уклоном. «Пойдем быстрее, до темноты…»

Сумерки. Стоим на скале. Привязываем веревку к дереву. Первый пошел. Первый раз с такой высоты на восьмерке. Состояние возбуждения как перед ответственным экзаменом. Навязчивая мысль: «Самое главное – контролируй восьмерку, ни за что не отпускай свободный конец веревки, хоть лбом о скалу…» А ведь мысль очень актуальная. Нет еще автоматизма действий. Все движения под контролем воли, и если вдруг случится что-то отвлекающее (оступишься, что-то упадет сверху или ущипнет кто, в ухо что крикнет из ниоткуда), можно и веревку ослабить, забывшись. Но ничего не случилось. Оба внизу. Теперь надо веревку отвязать. Толстый подыматься по веревке не хочет. Лопоухий очень понимает. Недоверчиво смотрятся два тонких прусика после алюминиевой восьмерки. Редко, но бывает съезжают недостаточно затянувшись. Здесь, Лопоухий, чрезвычайно почитающий Суворова, с улыбкой, потрясая кулаком, вторит ему: «Трудно в учении – легко в бою!». А дальше уже на полном серьезе: «Я не хочу, чтобы у меня коленки тряслись там (показывает в сторону Белухи). А там гораздо выше. Лучше уж я здесь из себя выбью эту дурь. Ты как хочешь, а я полез…» Толстый, как выяснилось впоследствии, вообще не представлял всю серьезность маршрута. В итоге, за веревкой Лопоухий залез один. Понемногу чувство доверия к веревке росло…

продолжение следует...

На следующий день уже шли по верховьям Мюшту-Айры. Совсем другие ощущения, особенно относительно района, что до Кучерлинского озера. Ощущения какой-то первобытности мест. И еще, периодически встречаются просто настоящие ягодные сады. Жимолость, смородина и малина. Брусника поспевала. Места стоит посетить для сравнительного разнообразия ощущений. К тому же есть там примечательные места – водопады…

Водопад №1. Почему-то ни разу нам не встретилось в описаниях упоминание о водопаде в леднике Мюшту-Айры. А ведь он самый впечатляющий в близлежащей округе. Прямая высота его, без каскада, примерно с пятиэтажку. На фото видна лишь третья часть. Но не в размере суть. Когда к нему подходишь в район сырых камней, то ощущаешь пульсирующую прохладу его мощного дыхания. Пять минут в этой ледниковой воронке запомнятся не меньше рассвета на Белухе. Правда, надо быть очень осторожным, так как со всех сторон ежеминутно катятся подтаявшие камни. Ощущения уникальные. Но выйти хочется побыстрее. Слишком опасно…

Водопад у ледника Мюшту-Айры
Водопад №2, берущий начало тонкими струйками на леднике у подножья пика 20-летия Октября, интересен не только снизу, но и сверху. Чуть выше вода проточила в камне трех-четырех метровое глубиной узкое русло, через которое можно перепрыгнуть. Рядом есть уютные газоноподобные площадки под палатки. Общее условное название этому местечку можно присвоить «Комариный рай». Внизу комаров нет, вверху нет, а там – есть… Хотя, на плато перед Западной Белухой комаров тоже немало… мертвых. Видимо, устают ребята сильно, переваливая хребет. Нам их состояние было очень понятно. Имей мы при нашей периодической усталости вместо спальников только крылья, лежали бы рядом. Величайшее благо альпиниста – спальник, был оценен нами как наиценнейшие килограммы снаряжения. Естественно, после ледоруба и кошек, первый опыт использования которых мы получили уже вечером следующего дня после последней теплой ночевки в «раю». Удивительно было, но и то, и другое ощущалось очень привычным, словно все предыдущие походы с ними проходили. Лопоухий нацепил кошки, схватил сразу два ледоруба и побежал на самый крутой ледовый склон, что смог найти поблизости. С величайшим азартом и удовлетворением вонзал он метал в лед, да так сильно и глубоко, что незаметно для себя поразбивал до кровищи кожу большинства пальцев о склон. Дважды залез-слез. «Детский сад!...» Опять нездоровый азарт. Желание чего-то более вертикального, ВООБЩЕ вертикального…На следующий день оно сменится желанием чего-нибудь гораздо более пологого и предпочтительно ступенчатого…

Выход под пик 20-летия Октября также был отмечен некоторыми неновыми размышлениями. Толстый, рассмотрев пик, неуверенно озвучил свое внутреннее состояние: «Опыта у нас мало…» Чтобы понять весь ход его мыслей, Лопоухому дальнейших слов не надо было. Сам видел. Но отказываться не собирался. Прежняя для них рекордная высотная отметка уже была на километр ниже. Серьезные внутренние размышления вылились внешними шутками. Который раз уже вспомнили скандинавскую Валгаллу, куда попадают одни храбрецы. «Либо попадем на Белуху, либо в Валгаллу…Туда не только воины-храбрецы попадают, но и чайники-альпинисты. Там для них специальные высокие хребты есть, повсюду дороги, ступеньки, перила…» На том и порешили. Только вперед!!!!...

Подобрались возможно ближе к склону и начали ставить палатку. Нашли уже кем-то подготовленную площадку. Подивились немного их выбору. А как не подивиться. Мы бы только под сильнейшим принуждением ее здесь выложили. Здоровенный камень прямо над дней, да еще и шатается. Вертикально стоит. Если поедет, то прямо по спящим. Но, времени делать другую нет. Обложили громаду камнями, зафиксировал как смогли, и спать. «Вход в Валгаллу точно не здесь…»

На следующее утро началась новая эпоха в нашей жизни – ледово-снежная. Выбрали участок склона покруче, градусов эдак под 60, и вперед. Опыт извлекать по ходу дела. Оказалось, это не так легко, как вчера казалось. А уже через пять минут понял Лопоухий, что это совсем не легко. Еще через десять понял, что очень трудно это – лидирование по ледовому склону с пятисантиметровым снежным покровом, да еще и с рюкзаком на спине. Кошки полужесткие. Подошва у ботинка мягкая. Икры отсыхают за минуту от статического напряжения. Ступени долбить жутко, лед все-таки. Кошки вбивать многократно совсем неприятно. Не ту обувь взяли. Выход один – два ледоруба. Взял у товарища второй. С парой значительно легче и безопаснее. Пролез пятнадцать метров. Употел! Дыхание как после стометровки. На астму похоже… Вкрутил первый ледобур. О, чудо! Вот это вещь! А у нас их ТРИ! Висишь на склоне, и блаженствуешь, отдыхая...Позже поняли, что три – это самый-самый минимум, и желательно брать пять…

Дальше все одно и тоже. И песня одна и та же вспоминается вслух с улыбкой, из старого мультфильма «Федорино горе»: «…А посуда вперед и вперед по горам по болотам ползет!...» Какая конкретно посуда ползет понятно сразу, если посмотреть на наше восхождение со стороны… И так монотонно до самого верха. Ну разве что была одна адреналиновая ситуация. Если включить ее в адреналиновый рейтинг пятидневного траверса, то она займет почетное второе место…

Ледники Мюшту-Айры
Итак, в адреналиновом рейтинге под номеров два вис Лопоухого на скале, на полке. Ни вниз, ни вверх. Не хватает ни рук, ни ног, а все что рядом – едет. Как залез уже сам не помнит. Можно рискнуть в рывке зацепиться за что-то более устойчивое, но что-то не хочется. В случае неудачном ждет внизу не поляна для приземления, а узкий гребешок и острые камни. Невысоко, все два-три метра, но некуда. Слева 55 градусов и 300 метров до ледника, справа – градусов 60 и ого-го метров до скал. Ситуация усугубляется постоянно текущей через пальцы и ботинки водой. Все мокрое и скользкое. Никогда еще не висел Лопоухий на руках так долго. Вот уже и адреналин пошел после мимолетного размышления о ближайшем будущем. Отдыхать не получается. Прилип к склону, и полувисишь на руках. А они ведь не с гидравлическим приводом. Вроде все перепробовал. Петли на камни закидывал. Но после того как один накренился, перехотелось петлей пользоваться… Ситуацию разрешил френд. Подтянулся насколько сил хватило, повис на одном локте, и, на собственное удивление, с первого раза именно воткнул высокотехнологичную диковину в подходящую вертикальную трещину. Вылез. Смешно…Как в анекдоте, пока летел человек с десятого этажа, от всех своих вредных привычек зарекся, а как упал в мягкий сугроб, подумал: «Так мало летел, и столько чепухи надумал…» А ведь уже несколько раз так бывало… В итоге, за четырнадцать часов залезли на пик. В сумерках. Вид на Белуху сравни второму дыханию. МОЩЬ! Красавица! Летать хочется. Восторг несказуемый… А далее снова быт.

Возможно, формат этой картинки не поддерживается браузером.Где поставить палатку искали не долго. Вариантов-то и не было. Прямо на самом пике. Там идеальное место. Реально идеальное. Обзор – шикарный. Безветрие почти абсолютное. Площадка ну как специально под палатку. Чуть выровняли по горизонтали, и через десять минут дом готов. Эта первая постановка палатки в первую ночь была черно-белой противоположностью постановки в последнюю ночь. Все легко и просто, как на зеленой полянке. В радости осознания успеха первого восхождения мы легко, как дети, погрузились в сон…

А потом было утро. Вполне объективно пишу, что люди мы ценящие хороший юмор и шутки. Смеялись часто и со встречными, и наедине, когда легко и когда трудно, и даже когда страшновато. Но вот когда мы ощутили и увидели это утро, так и шутить расхотелось. Как-то неуместны шутки среди такой красоты. Здесь уже хочется просто молча раствориться в звенящем чистом просторе. Это даже уже и не красота, как она обычно нами воспринимается. Это – совсем иная жизнь. Казалось бы, нет вокруг ни растений, ни животных, одни камни и лед в снегу, но ощущение жизни пространства наисильнейшее. И она не просто присутствует рядом, она – пронизывает ваше существо насквозь. Именно, не глазами, не ушами и не осязанием вы ее воспринимаете, но всем своим существом, сливаясь с ней в одну вибрацию. Это редко чем вызываемое чувство небывалой гармонии, вдохновенного спокойствия. Напряженной мощи. Здесь понимаешь, а главное ощущаешь, что жизнь это далеко не только лишь ее внешние проявления и формы. Жизнь – ВЕЗДЕ и во всем, и ты есть неотъемлемая часть ее. Алтай просто пронзает Жизнью…

Возможно, формат этой картинки не поддерживается браузером.Исходили всю вершину. Отсняли пару сотен кадров. Все фазы рассвета. Виды Белухи под разными углами освещения. И уходить не хочется. Слишком идеальное место. Но уже пора. Решили идти через Корону. Но не тут-то было. Слишком поздно вышли. Весь южный склон оттаял. Не доходя до Короны сто метров стало уже опасно идти. Идешь, и под каждый десятым шагом снег проседает и малость сдвигается. Вот-вот уедет. Неуютно как-то. Спустил лавину. Мокрую, жутко тяжелую. А мог и сам съехать, пойди вниз все то, что осталось выше без опоры съехавшего. Тридцати-сантиметровый снежный мокрый слой едва держится на нижележащем. Решили не ходить на Корону. Пошли назад. И далее вниз, на плато.

Здесь Лопоухий заполнил первую строку своего адреналинового рейтинга, вписав самое волнующее и крайне непривычное ощущение – провал в трещину. Главный поражающий фактор – неожиданность. Склон примерно сорок градусов. Влево и вправо по тридцать метров гладь снежная мокрая. Ни одной толковой трещенки, ямочки. Так казалось. Снег однородного цвета и состояния. Иди да иди! Ну и иду. Палочкой для галочки и успокоения совести снег потыкиваю. Что толку то, если она повсюду по самую ручку уходит.

Возможно, формат этой картинки не поддерживается браузером.Неуютно как-то. Вот уже двадцать метров прошел. Мысли некоторые смешные лезут: «Кто ходит в горы, тот не думает в какой пенсионный фонд денежки вкладывать…Вот слезем, и надо будет заняться парапланиризмом… Лошадь – друг человека…» И вдруг – РАЗ! На поверхности одна голова. Ноженьки барахтаются и ничего не находят. Рученьки вцепились в веревочку так, что не оторвешь. Натянулась. Район пятой точки ощущает спасительное давление. Вылез. И что-то вдруг так вот искренне задушевно перехотелось идти прежним направлением… Стоят двое выше провала и смотрят, чем же это место отличается от других. Высмотрели, запомнили. Все-таки было небольшое углубление прерывистое. Смотрится чрезвычайно безобидно. Поползли назад вверх. Смотрим на плато у Западной Белухи. «А как бы нам выбраться отсюда туда?...» Выбрались в итоге. Пошли прямо по здоровым трещинам, через мостики, да прямо по следам медвежьим. У зверя интуиция получше-то будет. Доверились. Сначала сами перелезли, потом рюкзаки переволокли…Эх, опять стройность текста ушла. Какой еще медведь?!...Сами не знаем какой и куда делся. Но следов куча. Вот, даже фото вставляю. Далее история со следами по порядку.

Проснулся Лопоухий ранью предрассветною, порадовался тому что проснулся, оделся и пошел на фотосессию. Отснял все фазы рассвета. Прослезился по обыкновению своему. А как солнышко взошло, так и работу своему мозгу нашел на полчаса. Все плато между пиком 20-летия Октября и Западной Белухой вдоль и поперек было кем-то исхожено. Кем? Следы одинокие. Вышли непонятно откуда. Ушли не понять куда. Логики хождения вообще не видно. Маршрут далеко не самый безопасный, и даже

наоборот. Несколько склонов подрезано. Несколько лавин спущено. В монокль просмотрел всю цепочку хождений. Непонятно! Чего хотел товарищ? Вроде на Корону шел. Свернул, пошел резать склон. Пустил лавину, пошел назад. Поднялся выше, и вновь резать склон. Еще две лавины. Но пошел дальше. Видно сел, утрамбовал место. Какой смысл? Ни вида, ни безопасности. Пошел дальше. По трещинам пятиметровым! Пролез. Далее на гребень и через него к самому краю обрыва прямо на козырек. Чего хотел?! Мозг Лопоухого закипел. «Бред какой-то…» Пришлось просто выкинуть из головы. Все стало понятно позже, в одно мгновение. Медвежьи следы были. На озере потом мужики говорили, что это был барс. Барса в жизни не видели, и следов тоже. Но вряд ли они так на медвежьи похожи. Слишком специфична у него стопа. Хотя, все таки допускаем, может быть был барс… Да какая разница? Чего там делать что одному, что другому? Он ведь и через Западную Белуху в седловину перевалил!... Далее еще удивительнее. Мы идем на Корону, а слева от нас в пяти метрах прямо по гребешку туда же бежит белка…???????????!!!!!!!!!!!!.... Лопоухий был удивлен когда через его фотоаппарат перебежала белка на Кара-Тюреке, но подумал что есть среди белок такие любители перевалов. А здесь то куда?! 4200! Все деревья почти на две тысячи ниже. Удивились. Потом посмеялись. Вспомнили белку из «Ледникового периода». «Прототип…» У Западной Белухи снова выбежала с Аккемской стороны. Посмотрела и побежала вверх. Прямо слежка какая-то…Ну и тут, перед выходом на последнее плато, у самой Западной Белухи, кладбища комариные пошли. Просто добить решили удивлением. Племя особое какое-то, что ли? Прямо как горцы. Гордость не позволяет в низинах помереть. Уважаем…

В сумерках выбрались на плато. Вот она – Западная Белуха! Красавица без возраста. Лучшая формула восстановления. Далее фотоаппарат в руки, и вперед по всей округе. Такие пейзажи да при такой погоде редко зацепишь. Надо пользоваться моментом. Очень изящны изгибы пары – пик 20-летия Октября - Корона Алтая. Просто убаюкивает их гармония.

Как будто кто лепил утонченно, проводя плавные линии. Утреннее солнце еще больше акцентировало эти архитектурные изыски. Взгляд не мечется по второстепенностям. Четко очерчено все главное, одно перетекающее в другое. Не мужской вид – женский, притягательно утонченный, очаровывающий…

Снова ближе к обеду выходим по мокрому снегу. Часов в пять вечера уже стоим у Северного Бугра Западной Белухи. Выше не идем. Задумали ночевать в седловине, а склон совершенно не знаем, соответственно и время на спуск необходимое. Склон выпуклый, и далее выпуклости ничего не видно. Нужен резерв времени. Выходим без задержки, возможно ближе к Аккемской стене. Больше вариантов нет. Вдоль скалок. Вскоре убеждаемся в правильности выбранного маршрута. К центру Западной Белухи всюду огромные неудобности. А у скал ни одной. Так спокойно и спускаемся. Но вдруг, около шести часов вечера, начинает темнеть. ЗАТМЕНИЕ! А мы-то, горе-астрономы, ждали его на следующий день. Думали чего это на Восточной кучка товарищей уже полтора часа стоит, в то время как прочие заходили не более чем на полчаса. Астрономы и фотографы значит. А мы тут, желавшие затмение с Белухи снять, висим на восточном склоне Западной. Солнышко-то с противоположной стороны. Эко недоразумение! Лопоухий за двадцать секунд ледобур вкрутил. Фотосессия начата. Но все кадры смазанные. Ни штатива, ни камней, ни чего прочего – все кадры с рук. Выдержка слишком длинна. Жаль… Интересны ощущения от затмения. Немного жути нагоняет. Не страха, но именно жути. Необычной жути. Какое-то внутреннее сжатие. Творится что-то не то. И даже когда затмение прошло, еще некоторое время ощущения эхом звучали. Масштабное событие…Внешне тоже впечатлило, очень даже. Темень как поздним вечером, когда солнца уже нет, но здесь весь горизонт, со всех сторон, ярко светится красно-оранжевой полосой. Начинается так, будто облако на солнышко набежало. А дальше уже не похоже на облако. Все темнее и темнее. Думаешь, когда же пик то будет. А оно еще и еще темнее. И вот, почти ночь. Нереально. А эта подсветка по всему горизонту, вообще – фантастика. Понимаешь, что видишь то, что больше вживую не увидишь, но только в кино. Масштаб потрясает. Очень дорогой спецэффект…А потом не менее интересный рассвет, очень быстрый рассвет. Тени повсюду, где облака не мешают, обычные дневные, с четкими краями, а яркость света такая, будто на мониторе ручку яркости под ноль скрутили. Восприятие дизориентировано, мозг в смущении. Так и хочется подкрутить настройки поярче…

В итоге дня, с нашим старческим тихоходом стоим в запланированном месте снова в сумерках. За весь траверс мы так ни разу и не успели поставить палатку в светлое время суток. Причина такой скорости одна – компенсировали свою неопытность тщательной страховкой. Каждый переход был длиннее 10 часов. Ели мало, спали тоже. Когда хотелось, времени не было, а когда время было – не хотелось. Физически сильно устали, учитывая предварительные загруженные двухнедельные гуляния по низам без должного питания. И здесь, в седловине между двух вершин Белухи, уже изрядно подвыдохлись. Ветер жуткий, болтает из стороны в сторону. А тут еще палатку ставить надо. Да не на ровном месте. Сначала придется яму выкопать и стену соорудить. Тело почти на автопилоте. Начинаются патологичные ощущения. Кажется, что у тебя не одно, а два тела, по принципу матрешки, и то, что второе, оно не вполне влазит в первое, то что настоящее. Словно большое пытаешься запихать в малое. И ты, при этом, находишься в большом. Состояние как во сне, вот-вот из тела вывалишься. Можно сказать, граница дееспособности. Самое интересное, что все это очень отчетливо ощущаешь и осознаешь, анализируешь. В теле держишься только за счет усилий воли. Легкие болевые ощущения, холод, голод, жажда и дискомфорт – все это едва ощущаешь, словно эхо. Кто терял сознание или входил под полный наркоз, тот поймет о чем речь. Состояние наиинтереснейшее, но для жизни опасное, так как реакция на все внешнее несколько заторможенная почти на грани адекватности. Зато все мысли очень обострены. Темнота вокруг усугубляет этот эффект. Аналог сна. Но ситуация вокруг далеко не сонная, расслабиться нельзя. А ведь так и хочется попросить кого-нибудь: «Дяденька, поставьте, пожалуйста, нам палатку, а мы пока во-о-о-он там поспим… » Сон наступит в пять секунд… За четыре ночевки траверса Лопоухий побывал в этом состоянии три раза. Именно при сумеречной постановке палатки, на фоне сильной усталости… А утром, после шести часов сна, как заново родился. Просто распирает от мощи. Удивителен этот момент на вершинах.

Кстати, на третьем месте по количеству адреналина, а по продолжительности на первом, – ночевка в седловине между Западной и Восточной Белухой. Палатку ставили возможно ближе к Аккемской стене и подальше от очень уж заснеженного склона Западной Белухи. Напрягал он своими громадными разломами, снежными глыбами и козырьками. Поселились ближе к Восточной, что более крутая и скалистая. Напрягающий фактор начался примерно в четыре часа ночи. Часов с двенадцати довольно плотно сыпал снег. Сильный ветер собирал его на этих самых восточных скалистых склонах. И под утро пошли небольшие лавинки. Но в темноте, сами знаете, все кажется больше. Лопоухий как услышал их сходы, так и про сон забыл. В памяти начал сомневаться, бдительности: «Может вечером не заметил на склоне большого снега, карнизов…» Вылез из спальника, полностью оделся, обулся, нож в руки взял. Намерился палатку разрезать в случае погребения. Толстый спит беззаботно. Лопоухий лежит и метры по-звуку высчитывает. Просчитал три схода. Вскоре расслабился и уснул. Утром проснулся и в первую очередь вылез посмотреть на следы сходов. Снег не больше десяти метров на плато высыпался. А казалось гораздо дальше…

Возможно, формат этой картинки не поддерживается браузером.Но это уже было прошлым. Вид вокруг был потрясающим! Ясность яснейшая! Вон Аккемское озеро, чуть левее и выше тропа с Кара-Тюрека, чуть ближе часовня, а вот Томские, народ познает науку восхождения на Арбузе. А слева и справа – две громады. Западная нестерпимо светится в солнечном свете. Неугомонный ветер не мешает, но только добавляет какой-то невыразимой жизненности в восприятии этого чистейшего высотного царства. Почему-то вспомнилось давнее солнечное лето, детство. Точнее, не вспомнилось – ощутилось. Внутри неописуемое спокойствие и глубочайшая утонченнейшая радость. В редких снах бывает это неземное состояние освобождения от всех дум и переживаний, когда ты полностью превращаешься в летящую беззаботную радость. Необъяснимо это переживание. Оно захватывает целиком, но никогда не держится долго. Минуты. Но эти минуты вмещают жизнь, и не только твою… Это не красивые подобранные слова. Это – заведомо неудачная попытка описать неописуемое. Это самые ценные минуты жизни, которые остаются маяками глубочайшей радости навсегда, в какие дебри не забрался бы. Это минуты величайшего внутреннего объединения со всем, что вокруг. Это мгновения понимания и чувствования истинной Жизни…которую не объяснить… которую можно только ощутить…

Вообще, альпинизм, особенно при его реализации крайне малоопытными товарищами, мало совместим с фотосъемкой. Противоречивым получается их союз. Когда здравый смысл альпиниста приказывает встать и идти, соображения фотографа в не менее приказном тоне говорят остаться. Ведь все фазы хорошего освещения пейзажа еще не зафиксированы. Или облако расположилось неправильно. Или тени падают не под тем углом. Или портит композицию пока еще не освещенный склон. В ожидании кадров проходят часы. Уходит морозное утро, а вместе с ним безопасность. Но вот, кадр сделан. И тогда начинается движение по мокрому снегу, с большой вероятностью прокатиться в небольшой но тяжелой мокрой снежной лавине, или же получить камнем по голове. А их, подтаявших, сыплется на крутых склонах не мало. В основном мимо, так как маршрут, все-таки, выбирается наименее камнеопасный, но бывает… Это, кстати, четвертое место в адреналиновом рейтинге. Очень специфичное – крайней степени заторможенное. Опасности уже вообще нет, а в организме только начинают зарождаться гормональные перемены, удивление, волнение и некоторые адекватные человеческие мысли. На западном склоне Восточной Белухи один камень пролетел у Лопоухого между ног. Ощущение, что пролетел снаряд. За пару сотен метров сорокапятиградусного склона скорость он набирает приличную. В сочетании с вращением это порождает жуткий звук. В ста метрах его вообще не слышно, а в полуметре – жуть… У того камня была прямо какая-то расчетная точность. Совершая десятиметровые прыжки он просвистел точно между лицом Лопоухого и склоном, далее едва шаркнул по штанине между ног и, что не менее точно, на тридцать метров ниже, хорошенько приложился к рукоятке ледоруба Толстого, за которым стояла его нога. Далее последовал поток математических вычислений по поводу прочности каски, ее амортизационных свойств и зависимости сохранности головы на плечах от массы камня. Вычисление скоро оборвалось кратким интуитивным решением: «Размозжит вместе с каской…» Следующие полчаса мы только и смотрели вверх. А потом, как всегда, уже который раз, усталость взяла верх над бдительностью. «Чему быть, того не миновать…» - эдакая классическая самооправдывающаяся философия неудачника. Что поделаешь, усталость еще и не такие мысли порождает…Через три часа мы уже стояли на Белухинском перевале. Эту стоянку мы будем вспоминать как энциклопедическую.

Главное воспоминание той ночевки – ветер. Мы так поняли, безветрия на этом перевале не бывает. Заметив тропу-дорогу на Белуху, Лопоухий без промедлений пошел искать приемлемое место для ночевки. Залез на самый верх. Попутно нашел всего два более-менее приемлемых, дискомфортных по рельефу, но относительно безветренных места. После сорока минут отсутствия спустился на Белухинский. А там уже идет единоличная установка палатки. Толстый не дождался результатов экспедиции и решил жилищный вопрос просто – ставим там, где скинули рюкзаки. Шедевр в области экономии сил. Лопоухий в шоке. Самое-самое-самое ветреное место и голый лед. Если будет особо сильный порыв, унесет как фанеру. «Эх, будет чего вспомнить!...если будет чем впоминать…» И возражать не стал. Слишком решимо настроен товарищ. Видимо, на то есть причины. Позже подтвердилось. Ноги мокрые… И вот две тени на фоне уже звездного неба принялись дружно ставить палатку. Это надо было видеть. Лопоухий хохотал. Он уже подобное ощущал много раз. Кажется, что делаешь нереальное дело, безуспешное, утопичное, при этом уставший жутко, и здесь же по опыту знаешь, что в итоге сделаешь, а через месяц будешь вспоминать дома и смеяться. Так и получилось. Хохотали уже в палатке. Толстый когда отогрелся и осознал где и как мы ставили палатку, сам рассмеялся. Знаете сколько ставили?...Около часа, вдвоем, при том что она ставится одним за десять минут. Лопоухий впервые в жизни завязывал узлы с бантиком по полторы минуты. А что делал второй, когда первый упражнялся с бантиками? Держал как бычка за рога палатку. Жутко кидало ее из стороны в сторону. Снизу два ледобура и ледоруб, сверху – две руки держат дугу, а все остальное – парусу подобно. «Больше похожа на тряпочку для определения силы и направления ветра, чем на жилище…» Думали, порвет и дуги поломает. На удивление, выдержала палатка, только одну дугу погнуло. А держали ее по очереди. Пальцы быстро замерзали. У Лопоухого даже потрескались все от холода. На следующий день побаливали подмороженные. Мышцы тоже побаливали. Столько камней перетаскать на юбку…

Утро встретили смехом. Много для того не надо. Достаточно было посмотреть друг на друга (фото не прилагаю, дабы не омрачить красоту гор). Пять солнечных дней на белоснежных четырехтысячниках превратили наши лица в подобие запеченных в гриле куриц. Особенно под этот образ подходили губы, ставшие почти в два раза больше и гораздо тверже, покрытые патологичными наростами, обветренные, растрескавшиеся, кровоточащие. Смеешься, а трещины от этого становятся еще глубже. Солнечные ожоги в последний день начали гноиться. Увеличились и стали болеть лимфоузлы. Нос пропекся до всей глубины недр своих. Со скул слез пятилетний лимит кожи. Короче, картина была забавная. И представьте еще утро. Вы ведь видели себя в зеркале немного затекших после сна. Только в нашем случае все это еще усугублялось ненасытным вечерним водопоем. В итоге, утром были готовы два персонажа для фильмов ужасов. И совсем без грима!...Не удивительно что медведя мы так и не встретили. Он предчувствовал свой шок. Барсы наверно так малочисленны именно по этой же причине. Легкомысленные человекоподобные убивают их одним своим видом…Мы сами были в шоке от такой интенсивности солнца. Вот к чему приводит забывчивость. Крем не взяли от солнца. Ни каких повязок, масок. «Эх, была не была! Проведем эксперимент…» Провели! Все это потом заживало больше двух недель…

Возможно, формат этой картинки не поддерживается браузером.Но все это мелочь мельчайшая по сравнению с тем, что подарило нам это утро на Белухе.

Любители гор знают полотна Николая Рериха. Дивные чистые краски. Некоторые сомневаются в их реалистичности. Слишком уж необычны для равнинного глаза, слишком насыщенны и контрастны. А ведь в реальности горной таковы они и есть. Конечно, не каждый день и не в любом месте. Но когда все условия сходятся воедино, тогда вы видите то, что делает красивый сон реальностью, а человека – благодарным ценителем жизни. Такая степень красоты перерождает, своей мощью стряхивая с человека пыль инертной обыденности…

Конечно, самое потрясающее впечатление в горах производит утро. Но утро встречают по-разному. Встретить рассвет на Аккемском озере, и встретить его на Белухе – непередаваемый контраст. Хорошо озеро, ни капли умаления в сторону его благодатнейшей атмосферы. Но что будет для вас приозерное утро после того, как встретите вы его на Горе…Представьте. Вы стоите на Вершине. Вас обдувает непрестанный сильный ветер. Он даже заставляет вас качаться и удерживать равновесие. Укрываясь от него, вы ложитесь у камня на замерзший снег. Становится тихо. Под вами мощная Гора, над вами – глубочайшее звездное небо. Звезды почти не мерцают. Вы всматриваетесь в него, и видите то, чего внизу не видели: целую бесконечность новых звезд и ясный необычайно светящийся млечный Путь, вглядываясь в который вы находите всевозможные узоры из теней и света. Вы погружаетесь в эту бесконечность, а вместе с ней и в самого себя…Скоро начинает светать, и звезды исчезают. Остаются ярчайшие... Вот уже и они уходят. Тогда начинается светоцветовое представление. Здесь Солнце использует всю палитру. Светает красноватым оттенком восток. Запад озаряется розово-фиолетовым сиянием. Горизонт залит синевой. Кажется, глубже синевы уже не будет. Светает далее. На удивление, синева все более насыщается, местами доходя до ультрамариновой мощи. На востоке появляется красный огонек. По яркости на Солнце не похож, но это оно самое. Вместе с его появлением меняется палитра неба. Восток в пять минут заливается золотым сиянием. Солнце над горизонтом. Над вами необыкновенная синева. Почти по всему горизонту она же. Лишь восток розово-красен в золотистом обрамлении. А между синей высотой и желтым горизонтом удивительная полоса нежнейшего зеленого оттенка. Нереальная реальность. И каждые пару минут цветовая картина меняется… Но это лишь внешняя сторона. А что все эти два часа происходит внутри! Если вы испытывали хотя бы раз настоящую глубокую жажду от сильного обезвоживания, при котором вода обретает высшую ценность и желательность, и вы не можете ею напиться по достижении ее, вы поймете то, что происходит на утренней Вершине. Вы добрались до Источника. И хочется утра бесконечного. Всеми порами тела и души вы впитываете эту, только в горах достижимую, необыкновенную мощь и красоту. Абсолютно ничего более не хочется – только утолять эту бездонную жажду чистой красивой Жизни… Кто идет на Белуху не для галочки, а за Красотой, проведите бессонную ночь на Горе под звездным небом, встретьте рассвет, и унесите с собой незабываемое ощущение грандиозности Жизни. Всего одна бессонная ночь…ради Красоты…

Банальные слова, но смотря вживую на то, что видно на верхней фотографии, ощущаешь себя пылью на фоне этого грандиозного масштаба. Эти горы высотой 2500-3000. Нереально. Из-за удачно ясной атмосферы они похожи на пластилиновый макет. Слишком нереально. Как во сне...

В то последнее утро на вершинах Алтай открылся до горизонта. Красивый финал пятидневной эпопеи. Не выразишь словами те чувства, что нас наполняли. Мы просили о погоде – пожалуйста! Мы просили о Красоте – пожалуйста! Мы просили о Помощи – пожалуйста! Нам все дали и показали. Что можем мы дать в ответ?… Только нашу бесконечную благодарность и обещание показать другим то, что увидели своими глазами, рассказать о том, что пережили сердцами. Мы молили о Красоте, и, насытившись ею, унесли с собой. И ни кто, и ни что не сможет ее у нас отобрать. Она в нас, она наше достояние, наше существо. Всего одно мгновение нужно, чтобы в любой ситуации, любой атмосфере почерпнуть силы и радость из этого внутреннего источника. Алтай не просто показал, Алтай – Дал… Молитесь о Красоте, просите о Красоте. Все остальное придет и уйдет, а Красота навсегда останется в вашем сердце неиссякаемым Источником…

Честно говоря, после вышеписанного писать вообще ничего не хочется. Слишком сильны воспоминания, и на их фоне все становится мелким и третьестепенным... А рассказ закончить надо…попозже…

продолжение следует...

Одно великое благо было с нами, компенсирующее наш почти нулевой опыт – большой резерв времени. В случае непогоды готовы были провести на вершинах до двух недель, махнув рукой на работу. Мы изначально не спешили. А спешка очень опасный фактор, за которым неизбежно следует усталость, за которой потенциально следуют удивительно неадекватные ситуации действия…

Можно много еще чего говорить про безопасность в горах, и вполне убедительно, но вот когда между лицом и склоном пролетает на жуткой скорости камень, такой скорости, что ты его не видишь, а только слышишь, тогда уже осознаешь и другой фактор, совершенно от тебя независимый – фактор удачи. Кто-то скажет в подобной ситуации – случайность. Возможно. Подозрительная, правда, какая-то…Лет десять назад читал про случай, как одного товарища в открытом океане на яхте убило небольшим метеоритом, попаданием в голову. Случайность? Да, много сторонников такого объяснения. Аргументируют случайной редкостной точностью. Случай единичный, значит случайно. Однако есть и другие сторонники. И аргумент у них тот же – слишком точно… для случайности…Вы к какую партию вступите?... Подобные случаи дают повод для пересмотра всей своей жизни на предмет такой «случайности». И «случайностей» всплывает десятки. Удивляешься, как вообще дожил до сего дня…

Ну да ладно. Вот мы и на Томских. Сколь радостно нам было наверху, столь же радостно и внизу. Но радость уже иного качества. После верха низ воспринимаешь по-другому. Там, за Делоне, на Менсу, там начинается уже совсем иное царство. На Томских же – все более земное. И первое, что особо приятно – тепло-о-о-о-о-о… Сняли всю тяжесть верхолазную, одели футболки, трико, а вместо ботинок – КРОСОВКИ!...дарящие чувство полета...Наслаждение… Columbia…Пять суток по верхам тягали сие благо походное…Оправданы!...

До Аккемского с Белухи за день так и не дошли. В сумерках поставили палатку за километр от часовни. И здесь, наутро, произошел еще один нами незабываемый энциклопедический случай, который войдет в историю науки как подтверждающий факт существования биоинформационного поля сознания. Помните, ученые приводили тот экспериментальный факт, что обезьяны, наученные чему-либо новому на одном острове, служили причиной тому, что через месяц, по совершенно непонятным каналам, это умение передавалось обезьянам на соседние острова. Кроме как общего поля сознания другого объяснения не нашли… Так вот, снимаем мы, значит, утром палатку после непривычно комфортной ночевки, вокруг благодать, тепло и безветренно, вытаскиваем вещички из жилища, вытащили, начали вытаскивать колышки, как вдруг из неведомо откуда прилетел неприлично неожиданный сильный порыв ветра. И дальнейшая сцена отчетливо запечатлевается в нашей памяти на долгие года. Палатка наша одним движением отрывается от плоскости нашего удивленного стояния и очень уверенно, грациозно улетает в сторону Аккемского озера. Полет ее завораживает своей естественностью и свободой. Вращаясь, словно освобождаясь от вековых пут, эта желтая неодушевленная сущность раскидывала все те двенадцать колышков, что на ней остались в радиусе десяти метров от траектории своего устремленного полета. Взгляд почти не оторвешь. Переглянулись с другом, засмеялись. И вновь взгляд прикован к ней. «Пусть летит…потом найдем… куда она денется…» И вот, освобожденная, она скрывается от своих хозяев за каменной грядой… Тяжелая судьба. От самого рождения почти год заточения на оптовом складе. Полгода – изоляция в розничной сети. Четыре месяца невыносимого пребывания в темном шкафу на верхней полке. Неделя в теснейшем рюкзаке. Трехнедельная нещадная эксплуатация благодарными но все же опасными двуногими. И вот – СТОПЯТЬДЕСЯТ МЕТРОВ СВОБОДЫ! Апофеоз жизни!...А двуногие смеются. Особенно смеялся Лопоухий. Вот оно – научное подтверждение теории единого поля сознания. 22 августа 2007 года, без трех недель год назад, похожее он наблюдал, находясь на г.Улун высшей точке Баджальского хребта. Именно в тот исторический день при крайне для того благоприятных условиях в одно мгновение научилась летать палаточная особь из рода Verticale Storm 2. И вот, по прошествии почти года, представитель того же рода вновь улетает, но уже при крайне неподходящих для того условиях. Хитрость присуща этой модели. Она ослабила нашу бдительность, не улетев на Белухинском, при идеальных для того условиях, и здесь, в безветрии низин, воспользовалась нашей расслабленностью… Единое поле сознания. Отныне все Verticale Storm 2 улетают от своих хозяев. Трижды подумайте, прежде чем купить эту модель. Мы – больше НИКОГДА…А если серьезно, то есть у нее нам ненужные минусы. Самое непонятное – зачем нужен тубус в таком исполнении. Лучше уж вообще без него, чем с таким. И второе – запотевает сильно. Вентиляция слабовата. Остальное мелочи. Из плюсов – цена. 6000 рублей. Можно было бы и про минусы при такой цене забыть… вот только если бы не летала…

Палатку нашли. Но достать даже пытаться не стали. Как и положено новой эволюционирующей форме жизни, она быстро размножилась на несколько частей в бурном верховье Аккема. Сожаления никакого. С Баджала повелось расплачиваться за хорошие горные виды палатками. Сказали спасибо в воды бурные Аккема и пошли бездомные на озеро. Ну да «Не было бы счастья, да несчастье помогло». Зато в последующие дни, вынужденные просить крова, познакомились с интересными хорошими людьми…

Озеро очень порадовало ощущениями. Когда Лопоухий смотрел на Аккемское озеро с перевала Кара-Тюрек, ничего особого от него не испытывал, а вот когда, по прошествии двух недель, вышел на его берег с другой стороны, так и понял, что не зря здесь народу так много. Особенно хорошо себя ощущаешь в верховье озера, да там, где водопад с семиозерья выходит. Необыкновенные места… Хорошо и красиво Кучерлинское, необыкновенно и сильно – Дорошколь, но Аккемское… Даже и слов не подберешь. Все на уровне тончайших ощущений. Может быть день такой был. Может быть наше состояние. В следующий раз проверим…

Потом мы пошли куда?...На метеостанцию – лучший реабилитационный центр во всей округе. Фирменное блюдо сего популярного места – лепешки. Жирные такие, большие. В нормальном состоянии боле двух не съешь, и то – с натягом. А тут – шесть съели. Прямо в этом самом желанном гостеприимном «ресторане». Первый поданый чай выпили, второй – попросили долить, третий – сами налили. Приступы вседозволенности продолжаются…Здесь же, не выходя из ресторана, затарились провиантом. Цены для таких удаленных мест смешные, выбор, правда, по столичным меркам – тоже, но по состоянию организма – шикарный. Супермаркетом явилась тайная комната, в сумерках которой в роли единственного прилавка выступила дремучая кровать, прогнувшаяся под тяжестью калорийных сверхценностей. С голодухи великой набрали полный пакет. Вышли осчастливленные счастьем плотским. Здесь же договорились с баней. 300 на двоих за час. Пошли спать. Пришло время. Пошли в баню. Величайшее благо пешехода! Сами отмылись, вещи отмыли, там же высушили! И все за час. Выходим из бани. Легкость в организме небывалая. Тело настолько очищено относительно прошедшей недели, что кажется воздух проходит насквозь. Одно несколько омрачает нашу радость – состояние наших лиц. Все болит и пульсирует от ожогов… «Идем из бани, рожи красные, никого не трогаем…» Встретили группу. Омчане. Пожаловались им на солнечную радиацию, на свои страдания. Доказательства на лицо. Были сочувственно снабжены спасительным чудодейственным кремом. «Спасибо!...» Идем дальше. Поговорили по-душам с семейной парой – и еще один крем у нас. «Спасибо!...» Видимо, очень жалостливый наш вид. И в конце дня были снабжены еще одним кремом от соседей по наемному жилью (90 рублей что-то наподобие травмированной торговой палатки на территории спасателей). Здесь уж все обошлось вообще без слов. Они пострадали от того же и, смотря на нас, инициативу проявили сами. Все последующие дни до самого Новосибирска лица наши лоснились жиром…

На следующий день пошли на перевал Кара-Тюрек. Шли очень медленно, разговаривая с группой попутчиков. Сделали вывод – вот так и надо ходить. Даже дыхание не сбивалось. На верху Лопоухий сказал Толстому: «Ну вот, скорее всего, ты отныне рекордсмен Кара-Тюрека: прошел через него три раза за один поход…» Потом опять жуткий коленоубивающий спуск и отлаженный процесс задохождения. Заночевали на притягательных кедровых стоянках под пологом опытных доброжелательных путников. На следующий день, спустились до устья Текелюшки, оттуда Лопоухий налегке почти сбегал на Кучерлинское озеро за оставленными вещами, подивившись немноголюдности его берегов. На обратном пути встретил почти сплошь женскую команду, участницы которой, на его удивление, попытались загрузить его консервами и крупами. Больших словесных и эмоциональных усилий стоило Лопоухому сократить объем гуманитарной помощи до одной пачки риса. Оказывается, женские сердца за час до того были «сражены» подгоревшим страдальческим видом Толстого, его рассказом о тяжестях ВЕРХНЕГО пути. За час сочувствие в женских сердцах разрослось, и вот – ОН перед ними, на тропе, тот второй, «бородатый, волосатый и с повязкой на голове», такой же обгорелый и уж точно – голодный... «Спасибо!...Спасибо. Не! Не надо. Ну ведь уже излишне… Не-не. Не донесу! Мне уже килограмм конфет утром дали....Ой не надо. Спасибо. Если вдруг захочется кушать, вернемся к вам на Кучерлинское…И вам всего доброго!....» И далее два товарища спокойно пошли к первым приютам цивилизации. Попутно расспрашивали о расстоянии до ближайшего домика, где можно было переночевать. Получали самые потрясающие разнообразием временно-пространственных характеристик данные. Вот уж, воистину, каждый живет в своем мире, со своим восприятием и понятиями «долго», «скоро», «близко-далеко», «плохо-хорошо». Не говоря уже о субъективности понятия километра «на глаз». Один сказал, что до избы восемь километров, и мы туда сегодня не дойдем, а другая сказала – два. В нашем восприятии оказалось примерно пять. Кто прав?...Но до желанного домика мы так и не дошли километра три. Те же самые знакомые омчане приютили нас на очередной удобной поляне. Напоили, накормили, песни под гитару спели и спать уложили…под открытым небом. Условились, что в случае дождя мы будем эвакуированы в спасительный огромный тамбур одной из палаток. Здесь же, в обществе наших благодетелей еще раз проявилась степень нашего оголодания. Когда омчане собрались было выбрасывать остатки компота и чего-то супоподобного, бездомные сироты мирно запротестовали, восприняв сей акт как небывалой степени кощунство. Непоправимое не было совершено, и вся пища была целесообразно использована голодными организмами.

И вообще, кушали наши товарищи и далее неприлично много, особенно когда до разнообразия Новосибирского добрались. Аж страшно-смешно стало: «А не пророчество ли это тебе – Толстый!?...» Через три недели после возвращения домой, Толстый скинул краткое СМС: «Жор кончился…» Чуть раньше он кончился и у Лопоухого. А до того пик аппетита Лопоухого пришелся на время пребывания у друзей в Минусинске. Это было через два дня после выхода из гор. За пять дней умудрился стать постоянным клиентом на местном рынке. Натурпродукт! Это было впечатляюще. Как в шутке – одноразовое питание – один раз весь день…Намерившись полночи редактировать алтайские фото, Лопоухий купил ведерко слив и… съел… чем удивил друзей…О «высоком» хватит…

8 августа днем уже шли по деревне Кучерла. «Вот и конец путешествию…» Дальше транспортный быт. А еще дальше – рабочие будни. Уезжать не хочется. Не бывало у нас еще такого. В прежних походах уставали психологически даже за две недели, уже хотелось смены обстановки и впечатлений, реализации других планов, а здесь – поселиться хочется. Ходили по округе, надышаться не могли. В последние часы перед отъездом особо сильно зарождались планы на последующие годы. Алтай не отпускал. Увиденное запечатлелось в памяти отчетливо и крепко. Образы витали в сознании и требовали внешнего проявления, словесного изложения. «Приеду, сразу сяду писать отчет обо всем этом......» А когда, по приезду, дошло до писанины, так и стопор настал. Некоторые воспоминания и чувства просто не укладывались в строки, не вмещались. Как всегда, когда хотелось в полной мере сказать о Высоком, сокровенном, значимом, о Жизни, о Красоте, результат выражался не строками и страницами, но лишь мурашками, улыбкой да радостью. То есть типографически никак… Когда не хочешь умалить для тебя самое ценное, тогда, по опыту, молчишь. Кто сможет понять и сопережить, тому твоих слов не надо. А кто не сможет… Тогда и пишется воспоминание с оттенком юмора и шутки…Уж лучше смех над смешным, чем осмеяние для тебя самого ценного и близкого…

* * *

Вот и рассказу конец. Хоть он и в разделе об Алтае, но все же не о нем. О себе рассказали, о своем опыте и видении, чувствованиях, но не об Алтае. Его невозможно передать ни фотографиями, ни словами, ни чем бы то ни было прочим. Алтай надо пережить, прикоснуться к нему и впустить в сердце. А он его неизбежно покорит. Лишь бы в сердце оставалось место для красоты и не забыло оно что такое свобода…

И последнее. Друзья, не надо ходить покорять Белуху. Это невозможно, и даже звучит абсурдно. Покорить можно только себя, свои слабости и недостатки, утерев все то, что истекает от холода и раздувается пузырями от ветра. Горы зовут не для покорения и рекордов. Горы зовут человека найти себя, познав в себе силу и слабость, достоинства и порок, вечное и временное. Горы зовут человека жить полной жизнью, на мгновения вырвав его из замкнутого в бытовой суете личностного мирка, расширяя горизонты его мысли и стремлений. С белоснежных вершин человек смотрит на свою жизнь словно актер из зала на искусственность декораций и несовершенство, а иногда и безжизненность, своей игры. На вершинах, где человек остается наедине с собой, какой он есть, в борьбе познавая себя во всей неприкрашенной полноте, приоритет и ценности его жизни на мгновения становятся иными…а иногда на всю жизнь, новую жизнь…Горы зовут к новой жизни, без шатких одноразовых декораций. Горы безмолвно шепчут о Вечности, всем своим видом и существом ей принадлежа…

Слухи Алтая

Слух первый (самый страшный):

Белуху вместе с прилегающей территорией намереваются отдать Казахстану. Насколько страшно, настолько же невероятно. Отдав такую красоту, можно ведь и будущего лишиться. Любому ясны огромные туристические перспективы Алтая в связи с Белухой.

Слух второй (не страшный, но в меру напрягающий):
В недалеком будущем правила пребывания в заповедной зоне Белухинского парка и их соблюдение будут ужесточены. Понятно, что это мало чего изменит, но зато наполнит иные карманы и озадачит туристические умы дополнительными заморачиваниями. Европейцам к этому не привыкать. А вот нам, товарищам россиянам, всякое подобное ограничение очень неестественно. Идея правильная, но вот вопрос в ее реализации…

Слух третий (и вроде как совсем даже не слух):
Недалеко то время (по-геологическим меркам), когда Белуха перестанет быть таковой из-за отсутствия на ней должного белого покрова. Местные, и не только местные, указывают на продвижение «зеленки» ввысь в районе ледников. Факт. Где камни были и льды, там травы растут и сады, плодово-ягодные. Да и сами горы стали менее снежными. Кто восходил в семидесятых свидетельствуют…