|
Бубен шамана.
|
|
| глория
Автор |
23.02.2015 / 22:22 / Сообщение 1 |
|
Проверенный
Сообщений: 634
| Чёрное, глухое небо, прошитое каменными иглами звезд, низко висит над головой Тараса.
Тарас, укутавшись с головой в теплую «кухлянку»—длинную меховую рубаху — и нахлобучив на самые брови старую потрепанную буденовку, лежит на дне санок и тяжелым воспаленным взглядом смотрит на синий звездный огонь. Во рту сухо, язык неприятно прилипает к горячему жесткому нёбу. Несмотря на крепкий трескучий мороз, Тарасу хочется напиться холодной воды.
Изредка он с трудом приподнимается на локтях и спрашивает мохнатую сутулую спину сидящего впереди его:
— Скоро ль доедем, Алесь?
— Го... Какой ты прыткий!..— хладнокровно, не оборачиваясь, ворчит мохнатая спина. — Только тридцать верстов от Якутска отъехали, а впереди еще сорок...
Тарас тяжело валится в санки и опять начинает разглядывать звезды. Так много синих огней вверху, словно раскинулся там огромный город!
Лицо Тараса шевелит приятная улыбка, и думы мгновенно переносятся в прошлое...
Тринадцать лет назад, вот в такую же звездную трескучую ночь, уносили его санки к новой неведомой жизни, в дальние чужие края. Сначала мелькнул родной Якутск, потом другой, огромный, суетный город. В этом городе Тараса посадили в красный, крепко сколоченный дом на колесах и повезли куда-то по длинному железному пути. До того велик был этот путь, что луна, выбежавшая в начале его серебророгой, резвой ланью из тайги, успела к концу состариться и умереть, а начисто бритая голова Тараса опять обросла густым колючим волосом... Но вот в последний раз скрипнул движущийся дом и прочно стал у великого города. О нем лишь краем уха слыхивал Тарас от мудрых всезнающих стариков, и название этого города было странное — Москва. Расплескалась она, как вешняя Лена,. без конца и без края, а буйной силой своей напоминала тайгу....
Тараса привели в большой стоокий дом, который, как переполненный пчелами улей, кишел солдатами. Жизнь здесь пошла по строгому приказу, изо дня в день, похожая на жизнь домашней скотины. Много перетерпел Тарас от вечно злых и недовольных начальников. Часто крепкий кулак взводного или фельдфебеля бойко ходил по его скулам, и резкий крик заставлял его вздрагивать:
— Эй, ты, азиатская рожа!.. Потом Тараса куда-то везли, бросили в окопы и заставили стрелять. А когда тонкая пуля проколола ему ногу, дом на колесах увез Тараса обратно в Москву. Выздоровел он скоро, но неведомо откуда явился большой тяжелый голод. Он с головы до ног сковал Тараса, и привычное к обильной еде брюхо его извивалось и ныло, словно от когтей свирепого зверя. Вслед за голодом пришла другая война, которая загорелась прямо в Москве, на улицах, и это было особенно жутко потому, что не сразу почуешь в этих каменных дебрях, откуда грозит опасность. Недолго воевали между собой два племени — богатые и бедные; не долго слушал Тарас горячий посвист пуль, стреляя из-за баррикад. От осиных укусов их много полегло народу и солдат... Но вот бедные покорили богатых, и тогда вся жизнь Тараса резко изменилась. Не стало вдруг больше злых мордобоев-начальников. Полковой комиссар первый однажды подошел к Тарасу и сказал:
— Ты, Тарас, при царе, был в загоне. Теперь нет царя, и все мы братья — и ты наш равный брат. Учись же теперь жить по-новому. Твоя родина темна, и когда ты вернешься домой — ты должен принести туда много света. Ты сделаешь это, потому что руки твои сильны и ум крепок...
Годы бежали быстро, как летние дни в якутских полях. Тарас стал совсем другим человеком. Много он узнал такого, о чем раньше и не снилось ему. Думы Тараса разрослись в могучие деревьями такие желания появились в сердце, что просто самому было чудно. .
Осенью пришел давно назначенный срок. Сказал полковой комиссар на прощанье Тарасу много хороших слов, дал бесплатный проезд и денег на дорогу, и поехал Тарас домой...
...Тарас вздрагивает, просыпаясь от приятного забытья; видения про-шлого исчезают в морозной ночи...
Оторвав примерзший язык, Тарас выдавливает со стоном:
— Вези, Алесь!.. Вези скорее...
В последний раз врывается в его сознание резкий свист кнута; полозья санок начинают быстрей и быстрей обжигать твердый снег. Тарас успокаивается и глубоко опускается в какую-то черную яму.
www.чулышман-турист.рф
|
 |
| |
| глория
Автор |
23.02.2015 / 22:22 / Сообщение 2 |
|
Проверенный
Сообщений: 634
| Очнулся Тарас от яростного лая собак и людских голосов.
Какие-то желтые, косоглазые рожи наклонились над ним и ласково, но, ему показалось, нестерпимо больно схватили его за руки и за ноги и поволокли...
Прошло, должно быть, много дней: Тарас то корчился от колючего озноба, то плавал в своем поту от столь же нестерпимой жары...
Было утро. Заря тонким розовым языком, как молодая телка, лизала мутно-серый бычий пузырь на окне. Тараса вынесли из юрты и положили на снег, прикрытый лошадиной шкурой, головой в ту сторону, откуда молодой, румяный, через холодно-белые сугробы, шагал день.
Тарас осмотрелся кругом и увидел широкое кольцо людских голов. Почтенные, убеленные сединами старики сидели в первом ряду, а из-за их белоснежных голов торчало много молодых, курчавых и нечесанных. Все они угрюмо и печально глядели на Тараса.
От этих пристальных взглядов Тарасу сделалось не по себе, он с трудом отвернул голову, но в эту минуту кто-то очень высокий и тонкий взмахнул черными руками над ним. Вглядевшись внимательно, Тарас увидел, что это был столб, вбитый как раз подле его головы, а черные руки — какое-то тряпье, перепутанное с прядями длинного конского волоса, привязанное к макушке столба. Позади этого столба, прямо на восток, стояло еще штук девять шестов и серой тонкой дорожкой дрожала перекинутая на них бичева, тоже увешенная пучками черной конской гривы.
Тарас долго смотрел на столбы, и вдруг откуда-то, почти забытое, всплыло в больном мозгу воспоминание...
Веревочная дорожка — по представлению суеверных якут — это путь, по которому уйдет душа жерт-веной скотины к великому грозному богу Улу-Тойону 1), чтобы там вознести молитву о выздоровлении Тараса.
«Шаманить, значит, будут» — подумал Тарас, и неприятное чувство, похожее на стыд и досаду, укололо его в сердце.
На средину круга шагнул высокий, морщинистый старик, на непокрытой голове которого были словно не волосы, а свеже выпавший снег. Он подошел к Тарасу, уселся на конскую кожу у его ног и неторопливо закурил черную, обожженную трубку. Перед ним поставили большую кружку с водой, пронизанной ледяными иглами. После каждой затяжки старик медленно отпивал из нее глоток. Огромный желтолицый бубен, как сухая ржаная лепешка, лежал на его коленях.
Тарас внимательно глядел на старика красными воспаленными глазами, не совсем понимая, сон это или явь?..
www.чулышман-турист.рф
|
| |
| |
| глория
Автор |
23.02.2015 / 22:22 / Сообщение 3 |
|
Проверенный
Сообщений: 634
| Вдруг из-за далекого, волнисто-белого горизонта вынырнул тонкий изогнутый нож. Он весь в ослепительно яркой крови и струйки, стекавшие с него, мгновенно обрызгали-окровянили безмолвно-белое застывшее пространство. По лицу шамана проползла корявая судорога. Сухие острые плечи, покрытые расписным кафтаном, унизанным бубенцами и побрякушками, покривились, передернулись скользкой дрожью. Из крепко стиснутых челюстей вырвалась икота, похожая на тяжкий стон. Бубен сорвался с колен старика, высоко взлетел над его седой головой, могуче вздохнул и заныл, полный свирепого отчаяния и жалобы.
1) Улу-Тойон-- могучее злое божество (по верованию якутов.)
Сидящие вокруг вздрогнули и устремили свои взгляды на старика.
Но он опять уже сидел неподвижно, опустив голову к ногам больного, будто разом погруженный в глубокий сон...
Но вот откуда-то издалека послышался звон — ласкающий и тонкий: так на ломких льдинках весной наигрывает солнце. С каждым мигом звук этот рос, крепчал и множился. В нем был — и всхлип бубенцов, и стрекот неведомых птиц, и знойный зуд потревоженного улья. Ближе, ближе... Громче, громче... И вдруг, будто с голубого неба, хлынул водопад шумный, рокочущий и грозный...
Шаман пришел в ярость; он с такой силой потрясал своим кафтаном, что бубенчики и погремушки рвались, бесновались и лаяли, как тысячи маленьких псов.
Хриплый гортанный крик разом оборвал эту дикую музыку:
— О, дух могучий, Улу-Тойон!.. Ты владеешь краями подземными, ты властвуешь над болезнями и смертью!.. Я, избранный твой, я, сын твой ничтожный, умоляю тебя: не допусти черной улыбки смерти коснуться лица сына моего! Коли погибнет он, за кого принесу я тебе жертву? А я отдаю тебе корову и коня — самое лучшее, что есть у меня. Я все отдаю тебе!..
Тарас сделал громадное усилие, от которого, казалось, все мускулы бешено вскрикнули в его теле; он почти приподнялся наполовину с земли и, глядя округлившимися глазами на старика, резко взмахнул рукой и сипло выкрикнул:
— Прочь!.. Уйди от меня, отец!.. Товарищ комиссар, он темный! Погляди, как он кривляется!.. Религия — опий!.. Я помню твои слова, товарищ комиссар. Они все здесь темные... Доктора мне!.. Отец, не греми бубном... Прочь!.. Ха-ха...
На глаза Тараса опустилась ночь. Он вытянулся и замер неподвижно.
Открыв опять глаза, Тарас увидел в юрте много народа. Терпкий тошнотворный запах поджаренного мяса и свеже-вытопленного жира насквозь пропитывал воздух. Человек двадцать старых и молодых якутов сидели вокруг огромного вороха мяса и с жадностью раздирали рты. Старый Хобджия, отец Тараса, отрубая длинным ножом лучшие куски, усиленно потчевал гостей...
www.чулышман-турист.рф
|
| |
| |
| глория
Автор |
23.02.2015 / 22:22 / Сообщение 4 |
|
Проверенный
Сообщений: 634
| Шумным, быстроногим стадом оленей промчались недели и месяцы. Время поворотило на весну, и Тарас совсем уже оправился.
В юрте старого Хобджия, всеми чтимого шамана, вместе с первой ласточкой, свила себе гнездо вражда. Она незаметно и вкрадчиво, как вечерние сумерки, заползла в сердце старого Хобджия. Непонятные мысли Тараса о больших городах, о машинах и, особенно, о бедном племени людей, сумевших покорить богатых, стали все больше и больше раздражать шамана. Он уже ясно видел, как молодые якуты, даже девушки, часами просиживают около Тараса, слушают его слова, а потом ходят неделями задумчивые, с тайной мечтой в глазах, и уже непокорство в них сказывается, как у ручных, волчат, учуявших близость леса...
— Ты умен, Тарас, но ум твой от гордости, —все чаще предупреждал Хобджия сына.—Смирись и не сей между нами злые свои семена ..
А Тарас, с загадочной улыбкой, всегда возражал одно:
— Темный ты, отец... Религия твоя и мысли эти — от твоей темноты.
Однажды Хобджия не утерпел и, сильно разгневанный, закричал:
— Молчи!.. Ты — мой помет, как смеешь восставать на отца!.. Meня князь 1) слушает. А новый князь от вашей красной власти поставлен, но он у меня в ногах...
1) Князем якуты называют старшину или председателя совета.
Сухое лицо старика искривилось от злобы, в щелях косых, слезящихся от старости, глаз вспыхнул нехороший огонь.
Тарас не испугался. Он гордо встряхнул курчавой, смолисто-черной головой и, насмешливо прищурив глаза, дерзко ответил:
— То князь, а это — я... Я никому не покорюсь, потому что я знаю, где свет и где тьма...
В тот же вечер Тарас пришел в юрту Алеся и сказал ему:
— Алесь, продай мне пару коней... Алесь удивился:
— Зачем они тебе? У твоего отца много. А тебе где коней поставить — сарая нет, юрты нет...
— Построю, — упрямо мотнул головой Тарас.
www.чулышман-турист.рф
|
| |
| |
| глория
Автор |
23.02.2015 / 22:22 / Сообщение 5 |
|
Проверенный
Сообщений: 634
| И с первым робким лепетом ручьев, когда снег на полях нестерпимо засиял, словно плавящееся серебро, Тарас на паре коней с утра до вечера возил тяжелые бревна из тайги и сваливал их около наслега. Скоро он положил основу, и сруб быстро начал расти...
Рисунок. Прочь!.. Уйди от меня, отец!.. Не греми бубном!.. Товарищ комиссар, он темный... Они все здесь темные... Доктора мне!..
Нашлись у Тараса и помощники. Первым с пилой и топором пришел Алесь. — Давай я тебе помогу, — сказал коротко.— А то одному тебе тяжело... В жару стройки, закуривая, он откровенно признался Тарасу:
— Ты, Тарас, простой и ловкий... Тебя можно любить. Рассказываешь — и слушать тебя охота. А твой отец — злой человек, ты берегись его...
Потом на стройку пришли еще несколько молодых якутов. Скоро под взмахами дружных топоров юрта была срублена, и Тарас тотчас же переселился в нее...
Старый Хобджия в глубине сердца был рад: сын опротивел ему; он боялся и ненавидел его, как боится и ненавидит зверь охотника. И вражда с этого дня затаилась в сердце шамана, как в таежной заросли лютый зверь...
Как-то раз Хобджия созвал в юрте князя и знатных людей наслега и с таинственным видом, опасливо оглядевшись, сказал им:
— Вчера Тарас, да поразит его великий дух Улу-Тойон, собрал в сво-ей юрте ваших сыновей и дочерей и начал говорить им дерзкие речи. Он говорил: «ваши отцы темные, живут старым порядком. Надо перевернуть этот порядок. Не надо слушаться отцов, а надо жить по своему...» Еще он говорил, что мы долго. спали, что глаза наши темны и мы; ничего не видим, как кроты... И позор голове моей, на которой мудрость и лета положили почтенный знак — седины!.. Собака Тарас сказал, что мой священный бубен годен лишь на ночной горшок детям, а о моем высоком звании отзывался хуже, чем о последнем человеке... Терпимо ли это?..
— Что же нам делать с Тарасом?..— задумчиво теребя свой комолый подбородок, сказал князь. — Тарас умен и хитер, как лисица. Он в знати с Москвой... А Москва сильна .. Я сам боюсь Тараса.
Почтенные люди совещались долго, но придумать ничего не могли. Тогда Хобджия сказал грозно:
— Ладно!.. Тарас—мой помет, и я отмету его своей рукой. Недолго осталось терпеть...
www.чулышман-турист.рф
|
| |
| |
| глория
Автор |
23.02.2015 / 22:23 / Сообщение 6 |
|
Проверенный
Сообщений: 634
| В одно утро Тарас поднялся до рассвета, оседлал лошадь, за плечо перекинул мешок для поклажи и поехал в Якутск. Там ждало его немало дел. Самое важное было: отправить комиссару письмо в Москву, В этом длинном послании, заклеенном в серый лоскут бумаги вместо конверта, Тарас жаловался на темноту, спрашивал советов и в заключение просил прислать каких-нибудь книжек и картин о «новой жизни», а еще машину, что сама собой зажигает свет ярче солнечного и показывает на холсте живых людей. С этой машиной, по мнению Тараса, можно было бы сделать многое такое, что заставит поверить якутов в лучшую жизнь.
Едва Тарас скрылся за наслегом, как лицо старого Хобджия сковала крепкая забота. Он, словно опытная лисица, уже пронюхал и разузнал, куда и зачем поехал Тарас и когда должен был вернуться. Момент для осуществления давно задуманной мести показался ему очень подходящим. Но как и чем ее осуществить?..
День и ночь напролет маялась думами хитрая голова шамана. От бес-сонной ночи болела у Хобджия голова, когда он вышел утром по хозяйскому делу из юрты. Это было как раз на другой день после отъезда Тараса. Сделав всего, лишь два шага от двери, он остановился, как вкопанный. На мягкой, пропитанной влагой земле, чуть чуть зарумяненной зеленью, отчетливо виднелись следы... Они двойным осторожным кольцом окружали юрту. Круг был не совсем правильный: в одном месте он близко подходил к двери юрты, а в другом — к сараю, где стояли самые лучшие кони Хобджия. От сюда след прямиком уходил к тайге.
Хобджия вернулся в юрту сильно встревоженный. Он снял зачем-то, со стены свое старинное кремневое ружье, осторожно стер с него пыль рукой, заботливо осмотрел курки и вложил новый кремень. В дуло всыпал щедрой щепоткой пороху и всунул свинцовую пулю, величиной с орех.
Ночью он почти не спал, чутко прислушивался к малейшему шороху. Но короткая ночь прошла без тревоги, а утром он опять увидел те же следы.
Хобджия подивился такой ловкости ночного гостя и решил, что лучше, пожалуй, сходить к кому-нибудь из своих знакомых и попросить вместе с ним подстеречь на следующую ночь врага.
Хобджия так было уже и сделал. Но проходя мимо юрты Тараса, он вдруг круто остановился, глубоко задумался. Хитрая и злая усмешка провела на его поджаренном лице глинную борозду. Он тряхнул седой головой и молча вернулся обратно.
В юрте он долго шагал из угла в угол, сосредоточенно потирал костлявыми руками морщинистый лоб, что-то глубоко обдумывал.
— День туда, день пробудет там, — бормотал он себе под нос. — С солнцем выедет, к ночи будет здесь...
Когда небо затеплило звезды, Хобджия, осторожно оглядываясь, словно боясь посторонних глаз, вышел из юрты, держа какую-то ношу под полой. У сарая он сбросил на земь большой кровяной кусок мяса, привязанный за длинную бичеву, и поволок его мимо своей юрты к черневшей на отлете юрте Тараса. Проволочив его до самой двери, он осторожно развязал веревку и, раскрыв дверь, бросил в пустую юрту кусок мяса, а сам крадущейся черной тенью скрылся в темноте...
Рисунок. Тяжелые лапы опять опустились на плечи Тараса, притиснули его к теплому волосатому брюху..
www.чулышман-турист.рф
|
| |
| |
| глория
Автор |
23.02.2015 / 22:23 / Сообщение 7 |
|
Проверенный
Сообщений: 634
| Тарас подъехал к дому, когда восток едва улыбнулся ранней зарей. Он спрыгнул с коня, отвел его в сарай, а сам направился в юрту. Он очень утомился в пути и спешил отдохнуть.
Но у самого порога Тарас остановился озадаченный: дверь была широко распахнута...
— Кто ко мне ходил?..— с недоумением подумал Тарас.
Словно в ответ на эту мысль из черной пасти юрты вырвался странный звук, похожий не то на сопенье, не то на сердитое ворчание.
Тарас схватился за нож и зычно крикнул:
— Кто там есть— выходи?..
Но черная пасть притаилась и не роняла больше ни звука.
— Верно мне почудилось... — решил Тарас. — Но кто, все-таки, открывал мою юрту?..
Он перешагнул порог, силясь пронизать острым взглядом ворох густо-го сумрака, скопившегося в юрте. В это время кто-то мягко отступил от него и будто прыснул коротким смешком...
Тарас догадался:
— Алесь, ты, что ли, задумал пугать меня? Эй, Алесь не дури!
Он смелей и решительней шагнул в темноту, но тут же споткнулся о что-то мягкое и теплое...
— Кто?..— уже со страхом вскрикнул Тарас, — но мягкие и страшные, сильные руки сграбастали его за плечи.
Тарас пошатнулся и чуть было не грохнулся на пол. Однако он тут же вывернулся, сунув правую руку к ножу, висевшему у пояса, левой, на ощупь схватил за чье-то широкое волосатое горло. Холодная изморозь проползла жесткой лапой по его спине и неприятно оцарапала кожу.
— Медведь... — будто искра осветила спутавшиеся мысли в мозгу.
И как бы в подтверждение этой догадки — тяжелые лапы опять опустились на плечи Тараса, притиснули его к теплому, волосатому брюху, а лицо обожгло смрадное, горячее дыхание. Тарас далеко взметнул нож и, наугад, изо всей силы, всадил его в мягкую тушу. Яростный, оглушительный рев грянул, как гром, и, казалось, прорвал в ушах Тараса перепонки. Тяжелые, давящие лапы на минуту разжались, ослабели.
Тарас опять размахнулся, и еще раз острый и длинный нож впился в невидимого врага. Снова раскатистый рев потряс стены юрты, — и тут же, прежде чем Тарас успел отскочить, грузный разящий удар по ногам, как взмах дубины, повалил его на пол...
В сумрачной глубине юрты, между зверем и человеком закипела смертная схватка. Что-то с грохотом упало, рассыпалось мелким звоном... Из распахнутой двери, в утренний едва уловимый шорох трав, долго вырывалось тяжелое рявканье зверя и порывистое дыхание человека. Но вот, шум отчаянной борьбы разом оборвался чьим-то хрипящим, предсмертным стоном; кто-то грузно забился в короткой судороге и затих...
www.чулышман-турист.рф
|
| |
| |
| глория
Автор |
23.02.2015 / 22:23 / Сообщение 8 |
|
Проверенный
Сообщений: 634
| Утро широко разбежалось знойным стадом рыжих лучей по зеленым полям и лугам, когда старый Хобджия с торжествующей, но кроткой улыбкой стал посреди круга престарелых и почтенных людей наслега, расположившихся по зову шамана, на лужайке, перед юртою князя.
Он воздел желтые, сухие руки свои к солнцу и, звонко прогремев бубном, воскликнул:
— Хвала тебе, великий дух Улу-Тойон!.. Нечестивый погиб от карающей руки твоей...
Желтолицый бубен лязгнул зубами погремушек, издал сердитый, угрожающий звук.
Сидящие насторожили уши и с радостной надеждой посмотрели на шамана.
Хобджия поднял гордо голову и снова заговорил:
— Я видел этой ночью вещий сон... меня посетил великий дух Улу-Тсйон и произнес кару над моим сыном. «Гибель его близка, — сказал дух, — она уже настигла нечестивого. Черная тень смерти легла на его лицо. Отныне сыновья якутов будут жить покойно и дух злобы не будет смущать их и наставлять их против отцов...» Так сказал мне Улу-Тойон.
Бубен снова покатился злорадно торжествующим хохотом. Желтая пасть его защелкала клыками побрякушек. Судорожный, захлебывающийся смех его рос, становясь все злее и неистовее. Легкий утренний ветерок далеко разглашал его по наслегу. Со всех сторон, из юрт, выбегали якуты, жаждавшие вещего слова шамана.
Хобджия видел это, и торжество в груди его росло, ширилось вместе с хохотом бубна. Тонкая сеть морщинок заплясала на лице старика. Длинные палки ног задвигались сперва на одном месте, потом сорвались, завихрили и понесли стучащее костями тело шамана по всему кругу...
Рисунок. — Рано ты, Хобджия, празднуешь победу. Гляди, не умер я, не поборол меня твой глупый Улу-Тойоп...
Но... вдруг бубен подавился чем-то и смолк... и вместе с ним Хобджия врос неподвижным столбом в землю. Весело оскаленный рот его исковеркала ужасная судорога. Косые, узкие щели глаз в первый раз за всю жизнь широко раздвинулись и замерли, пристыли к одной точке.
Все повернулись и посмотрели в ту сторону, куда глядел шаман.
Раздвинув властным нетерпеливым движением толпу, в круг шагнул Тарас. Лицо его было бледно, а на скулах и на губах виднелись пятна засохшей крови. Глаза в упор, как два метких дула, впивались в старого Хобджия.
Суровый и жестокий голос его разорвал сдавленную тишину:
— Рано ты, Хобджия, празднуешь победу! Гляди, не умер я, не поборол меня твой глупый Улу-Тойон!..
Хобджия отшатнулся, словно отброшенный сильным порывом ветра. Бубен вывалился из его рук и с жалобным лаем покатился на средину круга, прямо под ноги Тарасу.
Положив на лицо гордую торжествующую улыбку, Тарас наступил на бубен ногой и громко сказал:
— Вот власть и сила твоя, старик!.. Гляди,—они подо мной...
Тугая желтая кожа гулко треснула под тяжелым кованым сапогом Тараса. Брякнули в последний раз побрякушки, хрипло заныли покорно и грустно бубенцы. Казалось, что бубен испустил последний смертельный вздох.
И все видели, как на лицо старого Хобджия залегла вдруг глубокая белая тень. Желто-синий, беззубый рот его судорожно открылся, словно у рыбы, выкинутой на отмель, а руки схватились за горло. Он хотел кинуться к мертвому бубну и уже сделал было один неверный шаг, но зашатался и, как подгнивший дуб, от единого взмаха топора, рухнул на землю...
www.чулышман-турист.рф
|
| |
| |
