|
Эпические сказания
|
|
| Сергей-Колотов
Автор |
14.11.2011 / 09:37 / Сообщение 46 |
|
Сообщений: 6473
| Конь белогривый, это он
Был в беркута преображен,
Из-под земли алыпа спас
И излечил его сейчас.
Сказал тут белогривый конь,
Промолвил темно-сивый конь:
«Ругал уставшего меня,
Прогнал, тяжелой плетью бил,
Сменял на нового коня,
А я тебя не позабыл.
Когда б не я, хозяин мой,
Ты стал бы прахом и золой».
«Злодейкой околдован был,
Плохое дело совершил,
Меня, коль можешь, не вини,
Обиды в сердце не храни,
Кара-Таади я не прощу,
С лихвою подлой отомщу».
Так, силы злобные кляня,
Воитель уверял коня.
Закончив речь, он стал опять
Коня-спасителя седлать.
Он на потник, белей, чем луг,
Который снегом занесло,
Затягивая сто подпруг,
Кладет двулукое седло.
И конь его готов опять
В края алтайские скакать.
Танцует темно-сивый конь,
Прекрасный белогривый конь.
Не приминая мягких трав,
Красивой иноходью мчит,
Высоких не ломая трав,
Стрелою легкою летит.
Он перемахивает, скор,
Макушки поднебесных гор,
Лопатки высоченных гор,
Загривки невысоких гор.
Распластываясь, конь бежит —
Степь буйнотравная дрожит.
Администратор сайта http://ligis.ru
|
   |
| |
| Сергей-Колотов
Автор |
14.11.2011 / 09:38 / Сообщение 47 |
|
Сообщений: 6473
| Вытягиваясь, конь летит —
Даль каменистая гудит.
Хребты восьмидесяти гор
И русла девяноста рек
Перелетев во весь опор,
Конь задержал могучий бег.
Под ним — гора, а под горой
Раскинулся Алтай родной.
В пределы родины своей
Глядит воитель Когюдей:
Прекрасна мирная земля!
В цветах луга, пышны поля,
Круты речные берега,
Вечнозеленая тайга,
Цвет не меняющая свой
Ни красным летом, ни зимой,
Стоит высокою стеной.
Не выгорающие в зной,
Пестреют россыпи камней,
Как будто россыпи огней.
Кукушка весело поет,
Не прерываясь, счет ведет
Спокойным, радостным годам,
Густым бесчисленным стадам.
И отражает облака
Родная синяя река,
И возвышаются над ней
Семь гор — высоких крепостей.
Живой целительный Алтай,
Оказывается 53, так лежал.
Благословенный отчий край
В благополучье пребывал.
Вдвойне умножился числом
Богатый разномастный скот.
В краю живительном родном
Стал многочисленней народ.
Родная мать, отец родной —
Здоровы, веселы, бодры,
Великий собирают той,
Гостеприимны и добры.
И в честь свободы дорогой
Весельем оглашает мир
Восьмидесятилетний той,
Семидесятилетний пир.
Конины жирные куски
Лежат огромною горой,
Обилье крепкой араки
Сравнимо с летнею рекой.
Псы голодавшие сыты,
Подняли круглые хвосты.
Освободившийся народ
Теперь, блаженствуя, поет.
Чтоб малым детушкам играть,
Шелка расстелены — играй.
Чтоб милым девушкам ступать,
Шелка натянуты — ступай.
Теперь в долине Ойгылык
Веселье молодых парней.
Теперь в долине Кыйгылык
От песен радостных светлей.
От встречи с родиной своей
Безмерно счастлив Когюдей.
Легко дыхание коня,
Алыпа лик — светлее дня.
Навстречу воину идет,
Его приветствуя, народ.
Коня прекрасного его
Алыпов шестьдесят ведут
До коновязи золотой,
А Когюдея самого
Батыров семьдесят ведут,
Взяв под руки, в аил родной.
Вскормивший воина отец,
Ласкавшая героя мать,
Дождавшись сына наконец,
Идут его поцеловать.
Маадай-Кара с Алтын-Таргой
На белом, точно снег, ковре,
Их Когюдей-Мерген родной —
На синем, Как тайга, ковре.
Кумыс он пьет и мясо ест.
Но из каких явился мест,
Как в подземельный мир попал,—
Алып ни слова не сказал.
И восемь дней и девять дней
Течет рекой веселый той.
Сидит задумчив Когюдей.
«Скажи нам: думою какой
Теперь твой занят светлый ум
И отчего сидишь угрюм?» —
Седой отец его спросил.
И сын в ответ проговорил:
«Должна ли шуба на плечах
У парня износиться в прах?
С рождения до смерти есть
У всех зверей на свете — шерсть,
Вот так же каждый из мужчин
По жизни не идет один.
Мне не годится холостым
Ходить под солнцем золотым.
Скажи, отец, в какой стране
Есть предназначенная мне
Девица? Где ее искать?
В какие земли мне скакать?»
Вскормивший воина отец,
Подумав, молвил наконец,
Сказал, затылок почесав:
«Аай, аай, сынок, ты прав.
Жить одиноким — толку нет,
Но тут не просто дать совет...
Из ближних если укажу —
Боюсь, тебе не угожу.
А укажу из дальних мест
Какую-либо из невест —
Тогда дорога будет к ней
Стократ опасней и длинней.
Подруга из недальних мест
Тебе придется по нутру,
То выбери из всех невест —
Сабаров младшую сестру.
Захочешь взять из дальних мест
Прекраснейшую из невест,
Знай, что в одной из славных стран,
В недосягаемой дали,
Живет великий Ай-каан
На грани неба и земли,
Где день сливается и ночь,
Есть у него такая дочь,
По имени Алтын-Кюскю,
Что непосильно языку
О красоте ее сказать,
Ее словами описать:
Так ослепительно она
Красива, будто с малых лет
Ей матерью была луна,
Отцом — весенний солнца свет.
Дорога в те края трудна,
И вновь потребует она —
И сотни гор перемахнуть,
И рек десятки перейти,
Семидесятилетний путь —
И семь препятствий на пути...»
Услышав это, Когюдей
Не мог на месте усидеть,
Сказал он: «Каждый из людей
Когда-то должен умереть,
И конь любой — не золотой,
Настанет срок — придется пасть.
Вот почему в пределы той
Страны хочу теперь попасть.
Пусть лучше скажут «ездил он»,
Чем: «не решился съездить к ней»,
Пусть лучше скажут «сгинул он»,
Чем скажут «струсил Когюдей».
Нетерпеливее огня,
Которому дано пылать,
Вскочил алып, позвал коня,
Поставил боком, стал седлать,
Потник широкий, точно луг,
Кладет на спину, а потом
Затягивает сто подпруг
Под злато-бронзовым седлом.
Протягивает под хвостом
Подхвостник, свитый из ремней,
Нагрудник с кольцами потом
Обводит, крепит Когюдей.
И наконец, надев узду,
Отводит в сторону коня.
«Страну далекую найду
И девушку, светлее дня,
Посватать попытаюсь там»,—
Подумал так и начал сам
Тут облачаться Когюдей.
Он прикрепил к спине своей
Безлунно-черное копье —
Заточенное острие,
Взял меч, колчан крылатых стрел,
И на коня воитель сел...
Проделывая за полдня
Годичный путь, алып скакал.
У перепутья слез с коня
И, слушая, к земле припал,
Услышал, как растет трава,
Как удлиняется листва,
Поскрипывают корешки,
Посвистывают ветерки,
Все звуки ближних, дальних стран.
К Алтын-Кюскю спешит, незван,
Алып-обжора черный, мчит
Эрлика сын — Кувакайчи,
И с ним Кара-Таади — сестра.
Повозки — за горой гора —
Скрипят от разного добра —
Мехов и злата-серебра.
Полны с краями бурдюки,
Как деготь черной араки.
Чтобы задобрить старика,
Прольется пьяная река.
Чтоб, околдован, захмелел
Отец и тут же повелел —
Быть дочери своей родной
Обжоре черному — женой.
Прислушался — услышал он:
К Алтын-Кюскю со всех сторон
Батыры многие спешат,
Копыта конские стучат,
Все к стойбищу ее летят,
Все к ней посвататься хотят.
Услышав это, Когюдей
Подумал: «Поперек пути
К прекрасной девушке моей
Опять стоит Кара-Таади,
Любимая Эрлика дочь —
Колдунья, черная, как ночь».
Подумав так, воитель встал...
Как будто шесть могучих скал,
Пред ним возникли шесть парней,
Шесть одинаковых мужей,
Шесть молодых богатырей,
Обличьем каждый — Когюдей.
С алыпом схожи удальцы,
Как будто братья-близнецы.
И тут же кони их стоят,
Шесть аргамаков встали в ряд,
Все темно-сивые они,
Все белогривые они.
Воитель славный удивлен,
Алып могучий изумлен,
Батыров спрашивает он:
«Вы кто такие? Не пойму:
Со мною схожи почему?
Зачем и из какой земли
Сюда пути вас привели?»
Такою речь мужей была:
«Ты победил Кара-Кула,
Избавил родину от зла,
Народам волю возвратил,
И дух Алтая снарядил
Нас и направил за тобой
Идти дорогою любой
И всюду помогать тебе,
Твоей содействовать борьбе».
Могучие алыпы в ряд
В сиянье золота стоят,
Поводья тронули и вот
Лавиной двинулись вперед.
Семь одинаковых мужей,
Семь молодых богатырей
Полет коней прервали вмиг
На гребне голубой горы,
Скрывающей и солнца лик
И лунно-звездные миры.
Вся до подножия гора
Блестит — в камнях из серебра,
А за горою той видна
Великолепная страна,
Которой правит Ай-каан, —
Красивей не бывает стран:
Здесь пестрый, точно галька, скот
Без счета, как песок речной.
Здесь весел, светлолик народ,
Убогой юрты — ни одной.
Не иссякает никогда
В реке целебная вода.
Вечнозеленая земля,
И все деревья — тополя.
Одна гора из серебра,
Владеет ею Ай-каан.
За ней из золота гора,
Там Ай-каана мирный стан.
И на земле прекрасной той,
Весельем оглашая мир,
Шумит тридцатилетний пир,
Семидесятилетний той.
Поют красиво старики,
Народ играет молодой,
Конины жирные куски
Лежат огромною горой,
И море пенной араки
Кипит в посуде золотой.
Красиво пляшут все вокруг,
Веселья полон летний луг.
Где малым детушкам играть,
Лежат красивые шелка.
Где милым девушкам ступать
Кошма узорна и тонка.
И на пути алыпов в ряд
Сиденья золотом горят.
И на пути кезеров в ряд
Столы богатые стоят.
Славнейшие из всех коней
Готовы силы испытать.
Сильнейшие из всех мужей
Себя готовы показать.
И шестьдесят алыпов тут
Начала состязанья ждут,
И семьдесят батыров тут,
Не победивши, не уйдут.
На светло-рыжем скакуне
В подземной ездящий стране,
Кувакайчи-обжора здесь.
Коварство, ненависть и месть
Тая змеею на груди,
С ним прибыла Кара-Таади.
Она пронюхала опять,
Что стало семь богатырей,
Однако не смогла узнать,
Из них который — Когюдей.
Собравши черных слуг своих,
Колдунья наставляет их:
«Маадай-Кара негодный сын,
В путь отправляясь, был один.
Теперь я вижу семерых,
Остаться не должно в живых
Из Когюдеев никого,
Убейте всех до одного!»
Алмысы в каменный аил,
Где Ай-каан великий жил,
Под белой вышитой кошмой
Там яму выкопали вмиг
И навтыкали черных пик.
Колдунья ниточку взяла,
Что тоньше волоса была,
И под покровом черной тьмы
Край белой вышитой кошмы
Связала с бронзовым котлом,
Подвешенным над очагом.
Она с алмысами потом
Железный выстроила дом,
На нем повесив сто замков
И сто запоров и крючков.
Одну постель из чугуна
Внутри наладила она,
Грядой поставила на ней
Подушки из больших камней.
В табак зелено-золотой,
В тажуур с отменной аракой
Отраву вылила свою,
Чтобы не гибнущих в бою
Могучих воинов убить,
Всех Когюдеев отравить.
Но семь богатырей лихих,
Семь Когюдеев молодых,
Легко разведали они
Про все, что тайно в эти дни
Готовила Эрлика дочь,
Чтоб брату младшему помочь.
Богатыри, как свет быстры,
По склону голубой горы
Спустились так, что не смогла,
Летя, догнать бы их стрела.
Дыхание семи коней
Тумана белого плотней —
Заполнило и дол и лес.
Обличил богатырей —
Пожара ярого красней,
Затмили глубину небес.
Семь одинаковых коней
Неутомимы и верны,
Семь одинаковых мужей
Неустрашимы и сильны.
Внезапно, как лавина с гор,
Богатыри во весь опор
Влетели в шумный мирный стан,
Где восседает Ай-каан.
Блестели копий острия —
Острее елей вековых,
Сверкали сабель острия —
Вершин светлее снеговых.
Любым из тех богатырей
Уж если пущена стрела,
То не отскочит от камней,
А речь такою их была:
Уж если сказаны слова,
То не забудутся вовек,
И перескажет их молва,
Запомнит каждый человек.
Когда клыкастых семь коней,
Танцуя, ближе подошли,
То семерых богатырей
Кааны рассмотреть смогли.
Все шестьдесят удивлены,
Все семьдесят поражены:
«Таких похожих, как у них,
Нигде не видели коней.
И одинаковых таких
Не видели богатырей.
Откуда, из какой земли
Сюда пути их пролегли?»
Из молодых богатырей
Который — старший Когюдей,
Узнать шулмусы не смогли.
Шулмусов оторопь взяла.
Кара-Таади — отродье зла —
Тотчас обличье приняла
Старухи дряхлой Дьебелек54,
Чьи волосы как грязный снег,
Чьи серьги — точно котелки,
Чьи зубы — острые сучки,
К чьему лицу огромный нос,
Подобно чайнику, прирос.
Сказала слугам Дьебелек:
«Их кони остановят бег —
Идите встретить, привязать,
Бегите, чтоб с почетом взять
И в юрту под руки вести
Богатырей, но лишь шести
Оставьте жизнь, алып седьмой
Теперь навеки будет мой!»
Администратор сайта http://ligis.ru
|
| |
| |
| Сергей-Колотов
Автор |
14.11.2011 / 09:39 / Сообщение 48 |
|
Сообщений: 6473
| И коноводов шестьдесят
Навстречу выбежало вдруг.
И семьдесят проворных в ряд
К альтам побежало слуг.
Спросили: «Первым у кого
По старшинству принять коня?»
В ответ им все до одного
Кричат алыпы: «У меня!»
Своих коней, поднявши крик,
Алыпы выпустили вмиг,
Те стали беркутами враз,
Взлетели и пропали с глаз,
Их серых крыльев след исчез,
Растаял в глубине небес.
Шулмусы-слуги говорят:
«Как всем обычаи велят,
Кто самый старший — первым тот
И в юрту белую войдет».
«Я самый старший,— говорят,—
Я старший!»— семеро кричат.
Прошли в проем златых дверей
Все разом — семь богатырей.
«Кто самый старший — сесть тому
В передний угол на кошму.
Почетным гостем будет он!» —
Доносится со всех сторон.
«Я старший здесь!» —
«Я старший!» —«Нет,
Я старший!»— слышится в ответ
Спор одинаковых мужей,
Крик молодых богатырей.
И, не решивши, сесть кому
В передний угол на кошму,
Уселись с края, у стены.
Хозяева удивлены.
Несут им трубку, говоря:
«Для старшего богатыря».
Заспорив, семеро опять
Пустились трубку вырывать,
Сломалась трубка на куски...
Отменной крепкой араки
Сияющий златой звездой
Семь молодух несут чёёчёй.
Принявши золотой чёёчёй,—
В двух поколениях — хмельной,
И в поколении одном —
Не вспоминает ни о чем.
Поют, склоняясь, как трава,
Протяжно-звонкие слова.
«Кто самый старший,— говорят,—
Тот примет золотой чёёчёй».
«Я старший!»— семеро кричат.
Чёёчёй схватили золотой
И дергали его, пока
Вся расплескалась арака.
Богатый золотой чёёчёй
Разломан был на семь частей.
Хозяин Ай-каан седой
Тогда спросил богатырей:
«Проделавшие долгий путь
В постелях могут отдохнуть.
Уставшие скакать верхом —
Для вас готов прекрасный дом.
Согласны отдохнуть-поспать?»
И хором крикнули опять:
«Согласны!»— семеро мужей,
Семь молодых богатырей.
Шулмусы-слуги тут как тут,
В железный дом они ведут
Всех Когюдеев молодых
И запирают крепко их
На девяносто пять крючков,
На восемьдесят шесть замков.
И угля семьдесят пудов
Под дом железный принесли,
Огонь высокий развели,
Раздули в семьдесят мехов.
Железный дом со дна, с боков
Вмиг накалился докрасна,
Стал белоогненным, и вот
Постели в нем из чугуна
Расплавились, как будто лед.
Администратор сайта http://ligis.ru
|
| |
| |
| Сергей-Колотов
Автор |
14.11.2011 / 09:40 / Сообщение 49 |
|
Сообщений: 6473
| Однако же из семерых
Алыпов славных, молодых
Один был Когюдей-Вода,
Он ворот расстегнул тогда,
Из чрева выпустил поток
Озер, им выпитых до дна,
На стены, пол и потолок,
И вся тюрьма — охлаждена.
А раздуватели огня,
Носами медными звеня,
Бегут к старухе Дьебелек,
Смеются: «Сгинули навек
Семь молодых богатырей,
А среди них и Когюдей!»
Но это что? Слышны из тьмы
Свозь стены черные тюрьмы —
Громовый хохот, крики, гам!
Не оказался ль с ними там
Хозяин — Дух Алтая сам?
Назад направили свой бег
Шулмусы — слуги Дьебелек
И видят, как сквозь пар и дым
Идут — и каждый невредим —
Семь одинаковых мужей,
Семь молодых богатырей.
А семислойная тюрьма —
Огнем наполненная тьма —
Разрушилась на семь частей.
Богатыри, шагая в ряд,
Шулмусам черным говорят:
«Ээй, ээй не как-нибудь,
Вы ловко сделали дворец.
Промерзшие за долгий путь,
Мы отогрелись наконец.
Уставшие в дороге, мы
В утробе огненной тюрьмы
Среди камней и чугуна
Вкусили сладостного сна».
Узнав, что снова удалось
Алыпам смерти избежать,
Кара-Таади — живая злость —
Готовит козни им опять.
Чтоб Когюдеев задержать,
Послала, яростью горя,
Тенек-Бёкё-богатыря.
Чугунная, во сто пудов,
В мешке дубина у него,
Из бронзы, в семьдесят пудов,
В огниве молот у него.
Встав на пути, Тенек-Бёкё
Сказал алыпам семерым:
«Пусть выйдет кто-нибудь из вас,
Хочу я побороться с ним!»
«Теперь пришла моя пора,
Вот наступил и мой черед!» —
Воскликнул Когюдей-Гора
И смело выскочил вперед.
Сошлись они, как свет и тень,
Столкнулись, точно ночь и день,
Как горы, встали на дыбы
В порыве яростной борьбы.
Тут легкий Когюдей-Огонь,
Преобразившись в уголек,
К Тенек-Бёкё-богатырю
Запрыгнул в кожаный мешок,
Дубины тяжкой рукоять
У основанья пережег,
Залез в огниво и опять
Там пережег он рукоять
У бронзового молотка.
Как грозовые облака,
Упорно борются семь дней
Тенек-Бёкё и Когюдей,
Но пересилить-победить
Не удается никому —
И ночи солнца не затмить,
И свету не рассеять тьму.
Тенек-Бёкё — посланец зла,
Чья совесть черною была,
Дубиною ударил он,
И молотом ударил он.
Но молот бронзовый его
От рукоятки отлетел,
И не случилось ничего,
И Когюдей остался цел.
Чугунная дубина вмиг
Переломилась пополам,
Но Когюдей-гора не сник,
Врага схватил покрепче сам,
Затем от почвы оторвал
И над собой его поднял,
И негодующе сказал:
«Такого я не ожидал,—
Воскликнул громко, возмущен,-
Я думал, что играет он,
А негодяй, в угоду злу,
Борясь, хотел меня в золу
И черный уголь превратить
И на кусочки раздробить!»
Слугу противницы своей
Ударил оземь Когюдей.
Свет воссиял, пропала мгла,
Был побежден посланец зла...
Узнав об этом, Дьебелек,
Чьи волосы как грязный снег,
Как черная змея, шипит,
Как зверь, разгневанно рычит:
«Зачем сюда из-под земли
Свои подарки мы везли?
Гостей поили аракой?
Напрасно затевали той!»
И жалоб черные слова,
Ее шипение и вой,
Как ядовитая трава,
Лога наполнили собой.
Семь одинаковых мужей,
Семь молодых богатырей,
Подходят к белой юрте той,
Где Ай-каан сидит седой.
Один из славных семерых —
Всевидец Когюдей-Земля
Предупредил друзей своих,
Почуяв зло, сказал: «Нельзя
Садиться, братья, никому
В передний угол на кошму».
А быстрый Когюдей-Огонь,
Преобразившись в уголек,
Нить в юрте белой пережег.
Упала тонкая кошма,
И взорам всех открылась тьма,
Открылись в мрачной глубине
Пик острия на самом дне.
Тут изумленный Ай-каан —
« Кто яму выкопал? » — сказал.
И возмущенный Кюн-каан —
« Кто козни строит? » — прокричал.
Шумел собравшийся народ,
Но успокоился, и вот
Вновь многолетний, золотой
Продолжился великий той.
Алыпов Ай-каан созвал,
Властитель воинам сказал:
«Заданье трудное даю,
Бросаю жребий непростой.
Тому отдам я дочь свою,
Тот назовет ее женой,
Кто в состязаньях победит,
Всех остальных опередит».
«Пусть будет так!» — все шестьдесят
Каанов славных говорят,
«Согласны!»— семьдесят кричат,
Желаньем победить горят.
Сказал великий Ай-каан:
«Кто сможет из далеких стран,
Из-за семидесяти гор,
Из-за восьмидесяти рек,
Где желтокаменный простор,
Где на вершинах вечный снег,
Где голубой небесный свод
Уперся краем в твердь земли,—
Кто гору черную найдет
В недосягаемой дали
И от подножия ее
Доставит в стойбище мое
Две горсти черного песку,—
Тому отдам Алтын-Кюскю».
Администратор сайта http://ligis.ru
|
| |
| |
| Сергей-Колотов
Автор |
14.11.2011 / 09:40 / Сообщение 50 |
|
Сообщений: 6473
| Так Ай-каан сказал, и вот
Зашевелился весь народ.
Золотошубые мои
С ковров кезеры поднялись.
Бронзовошубые мои
К горе алыпы понеслись.
В подземной ездящий стране
На светло-рыжем скакуне,
Кувакайчи за ними вслед
Помчался, злобой подогрет.
Их кони лучшие летят
Сквозь день и ночь, мороз и зной.
Их лики пламенем горят.
Алтай остался за спиной.
Собравшись в стойбище, народ
Сильнейшего с победой ждет.
Здесь из алыпов семерых
Тот, кто средь воинов лихих
Был ловкий Когюдей-Прыгун,
Сказал: «Теперь и я смогу
На что способен показать,
Кезеров быстрых перегнать».
Администратор сайта http://ligis.ru
|
| |
| |
| Сергей-Колотов
Автор |
14.11.2011 / 09:41 / Сообщение 51 |
|
Сообщений: 6473
| Взбежал прыгун на горный склон
И прыгнул с места, где стоял,
И на холме высоком он,
Вмиг оказавшись, поплясал.
Допрыгнул до горы с холма.
Набрал там черного, как тьма,
Песка и принялся опять
Через десятки гор скакать.
Он полпути преодолел,
Когда услышал-разглядел:
Визгливо, хрипло хохоча,
Игриво, весело смеясь,
Серьгами медными бренча,
К нему по склону поднялась
Верхом на рыжем мотыльке
С свинцовым чайником в руке
Сама старуха Дьебелек,
Чья голова как грязный снег.
Администратор сайта http://ligis.ru
|
| |
| |
| Сергей-Колотов
Автор |
14.11.2011 / 09:41 / Сообщение 52 |
|
Сообщений: 6473
| Качаясь, старая поет
И, угощая, подает
Алыпу золотой чёёчёй
С отравленною аракой:
«В пути нелегком ты устал,
Прибавит сил тебе глоток.
Как ветер, быстро ты скакал,
Быстрее побежишь, сынок».
Так угощала прыгуна.
И, выпив чашечку до дна,
Отравой пьяною сражен,
Упал на землю тут же он.
Старуха злобная, она
Накрыла ухо Прыгуна
Пустою чашечкою той,
Покрытой вязью золотой.
И, управляя мотыльком,
Вернулась в стойбище тайком...
Послушал Когюдей-Земля,
Услышал чутким ухом он:
Кааны множества племен
Песку набрали и в пути
Спешат друг друга обойти.
И всех коней опередив,
И всех алыпов победив,
Кувакайчи-обжора мчит,
На рыжего коня кричит,
Торопит плеткою, вот-вот
Песок каану привезет.
И прыгуна услышав храп —
Тот спит, беспамятен и слаб,—
Тут Землю Слушающий встал,
Тревожно, громко закричал
И одного из семерых
Алыпов славных молодых
Позвал, чтоб Прыгуна спасти,
Быстрее в чувство привести.
И меткий Когюдей-Стрелок
Кладет на богатырский лук
Летящую за сто дорог
Живую меткую стрелу.
Мелькнула молнией стрела,
Мгновенно спящего нашла,
В чёёчёй на ухе Прыгуна,
Летя, ударила она,
Разбился, разлетелся он,
Осколками усыпав склон.
Прыгун очнулся и вскочил,
По-над горами замелькал,
Всех обогнал, опередил,
Пред Ай-кааном славным встал,
Песок доставленный отдал,
«Я — Когюдей-Мерген!»— сказал.
Тут появляется за ним,
Уже не первым, а вторым —
Эрлика сын — Кувакайчи...
Опять озлобленно ворчит
Его коварная сестра:
«Мы столько всякого добра,
Подарков привезли, вина,—
Нам, по обычаю, должна
Быть дочь каана отдана,
Чтоб стать женой Кувакайчи!»
Но славный Ай-каан молчит,
Не слушает ее народ,
Второго состязанья ждет.
Когда кааны вновь сошлись,
Кезеры снова собрались,
Их Ай-каан к себе призвал,
Тяжелое заданье дал.
«Из-за семи десятков гор,
Из-за бесчисленных долин,
Чей в пышной зелени простор
Конь не объедет ни один,
Торчит скала, и в ту скалу
Воткну я острую иглу,
Над семигранною горой
Поставлю палец золотой.
Кто сможет меткою стрелой
Их пополам переломить,
Тому алыпу, так и быть,
Я в жены дочь свою отдам»,—
Промолвил Ай-каан и сам
Большую острую иглу
Воткнул в гранитную скалу,
Над вечной черною горой
Поставил палец золотой.
И, луки натянув свои
И руки изогнув свои,
По пальцу и игле, по ним
Один стреляют за другим
Кааны множества земель,
Но поразить не могут цель.
И нету ни одной стрелы,
Чтоб долетела до иглы.
И не достигнут ни одной
Стрелою палец золотой.
На светло-рыжем скакуне
По мрачной ездящий стране,
Кувакайчи стрелу схватил
И в цель старательно пустил.
Не долетев, черна, как мгла,
Упала у горы стрела.
И даже Когюдей-Стрелок
До пальца дострелить не смог.
Администратор сайта http://ligis.ru
|
| |
| |
| Сергей-Колотов
Автор |
14.11.2011 / 09:42 / Сообщение 53 |
|
Сообщений: 6473
| Тут Когюдей-Мерген вскочил,
Стрелу крылатую схватил.
Со ста зарубками свой лук
Согнул прославленный кюлюк.
И загудело дно небес,
И зашумел могучий лес,
Земли поверхность сотряслась,
Заря средь ночи занялась.
Кроваво-красная стрела
Путь многолетний вмиг прошла
И вместе с тонкою иглой
Сломала палец золотой.
Вот так каанов многих стран
Алып вторично победил,
Но тут великий Ай-каан
Скалу средь поля взгромоздил.
Большая черная скала
Девятигранною была.
«Тому из вас богатырю
Я дочь родную подарю,
Кто сможет камень раздробить,
Ногой на части разломить».
Кааны с трех сторон земли
Ногами били дотемна,
Скалу разрушить не смогли,
Стоит, не дрогнувши, она,
С лопатками, как валуны,
Скалу пинали силачи,
Лишь грохот слышался в ночи
При свете молодой луны.
Девятигранная скала
Стоит, не дрогнувши, цела.
Алтын-Бизе, Темир-Бизе —
Мужи, подобные грозе,
Могучие, в рассветной мгле
Ногами били по скале.
Большая черная скала
Стоит незыблемо, цела.
Алып, родившийся во мгле,
Когда ударил по скале
Кувакайчи — исчадье зла,
Качнулась, дрогнула скала.
Кааны с четырех сторон
Стоят, глядят, удивлены.
Кезеры множества племен
Безмолвствуют, поражены.
Как только полдень наступил,
Сам Когюдей-Мерген вскочил,
«И я попробую!»— сказал,
К скале проворно подбежал,
Ударил крепкою ногой,
И разлетелась мошкарой
Девятигранная скала.
На месте, где она была,
Песок рассыпан, как талкан.
И Кюн-каан и Ай-каан
Поражены, удивлены.
И все батыры многих стран
Изумлены, восхищены
И отступают, смущены.
И каждый в стойбище свое
Направил верного коня.
Тут дочь Эрлика предстает,
Бранясь, хозяина кляня:
«Мы, свадебный устроив той,
Зачем народ кормили твой?
Зачем поили аракой
Весь этот съехавшийся сброд?
Выходит все наоборот!
Из наших рук, каан, ты пьешь,
А дочь — другому отдаешь?»
Стояла так она, крича,
Серьгами медными бренча.
Шагнул к ней славный Когюдей,
Колдунье бешеной сказал:
«Еды отравленной твоей
Не ел, веселья не видал,
Вина поганого не пил,
В трех состязаньях победил,
Алтын-Кюскю теперь должна
Со мною ехать, как жена.
Не прыгай, ты как воробей,
Как сеноставка — не свисти,
Иначе до страны своей
Костей тебе не донести.
Все поломаю, как одну,
И набок голову сверну!»
Кара-Таади, как зверь, рычит,
От злости, как змея, шипит:
«Тебе я это не прощу,
Тебе за это отомщу.
Я на любом пути твоем
Пихтовым повалюсь бревном,
Густым валежником паду,
В любой стране тебя найду.
Узнаешь горе и беду,
Я в стойбище твое приду
И за собою уведу
В подземный мир отца и мать,
Тебе их больше не видать,
Обиды этой не прощу,
В подземный мир тебя спущу!»
Так дочь Эрлика поклялась,
Земля под нею сотряслась,
Поднялся ядовитый дым.
С народом, и добром своим,
И с братом — прыгнула она
Сквозь семь слоев земли — до дна,
Багровой шеею мелькнув,
Огромным носом громыхнув.
Рассеялся поганый дым,
Пропал отравленный туман.
Тут пред алыпом молодым
Встал знаменитый Ай-каан:
«Ты в состязаньях первым был,
В трех испытаньях победил,
И ты по праву заслужил
Алтын-Кюскю с собою взять,
Но только как ее отдать?
Исчезла где-то дочь моя,
А где — и сам не знаю я.
Алтая дали обойди,
Скорей негодницу найди!»
Так Ай-каан сказал. И вот
Пир девяностолетний стих,
Затих собравшийся народ,
Седлает скакунов своих
И отправляется домой,
Великий вспоминая той.
А шестеро богатырей,
Шесть одинаковых мужей,
Теперь вернулись на Алтай,
В благословенный отчий край...
А Когюдей-Мерген опять
В пути — отправился искать
Дочь Ай-каана. И Алтай
Объехал он из края в край.
Его дороги пролегли
По всей поверхности земли.
Дорогой следуя своей,
На перепутье Когюдей
Чугунный молот увидал,
Двухсотпудовый, он лежал,
Пути-дороги преградив,
До камня почву продавив.
Остановился, молвил конь:
«Хозяин, правою рукой
Чугунный молот подыми,
С собою в путь его возьми».
Воитель так и поступил:
Склонившись, молот ухватил,
Перед собою положил,
Своей дорогой поспешил.
Проехал дальше, перед ним,
Алыпом славным, молодым,
Встает с восточной стороны,
Закрыв глаз солнца и луны,
Девятигранная гора
С вершиною из серебра.
Семиступенчат черный склон,
К макушке белой вознесен.
Тут темно-сивый конь сказал,
Конь белогривый наказал:
«Чугунным молотом семь дней
Без передышки в гору бей».
Взяв молот, соскочив с коня,
Три и еще четыре дня
Тяжелым молотом алып
Крушил громады горных глыб.
Он семь ночей стучал без сна,
Семь дней без отдыха стучал,
И стала на восьмой видна
Дыра, зияющий провал.
Оттуда глас пророкотал:
«Днем отнимающий покой,
Сон отгоняющий в ночи,
Восьмые сутки — кто такой
Чугунным молотом стучит?»
Пока открывшийся провал
Алыпа грозно вопрошал,
Зиял, грозил и грохотал,
Алып могучий — мухой стал,
Конь в овода преображен,
И сквозь провал, разъявший склон,
Как в пасть медведя — комары,
Они влетели внутрь горы.
Глядит алып и видит вдруг —
Жилье богатое вокруг,
Дворец в сиянье серебра
Скрывала черная гора.
Глядит алып: у очага
Согнулась старая карга,
Чьи серьги — словно котелки,
Чьи зубы — острые сучки,
К чьему лицу огромный нос —
Как чайник бронзовый прирос.
Тут волосы, как грязный снег,
Сидит и чешет Дьебелек.
Глядит алып: а рядом с ней
Златого солнышка светлей,
Луны прекрасней молодой,
Сидит в одежде дорогой,
Чиста, как горные снега,—
Алтын-Кюскю у очага.
Но говорит алыпу конь:
«Ты эту девушку не тронь,
Ты рядом с нею не сиди,
Эрлика дочь — Кара-Таади,
Коварное исчадье зла,
Невесты облик приняла».
Об этом Когюдей узнал,
Встряхнулся он и прежним стал,
И подошел он к Дьебелек.
И, руки слив, как русла рек,
Раскрыв ладони, как луга,
Они сошлись у очага.
И Когюдей-Мерген сказал:
«Стреляющий, я в цель попал,
Чего хотел, того достиг,
К чему стремился — получил».
Увидев это, в тот же миг
На землю грохнулась без сил
И прежний облик приняла
Кара-Таади — свирепа, зла.
Необижавшаяся дочь
Эрлика — так оскорблена,
Неоскорблявшаяся дочь —
Так разобижена она,
Что страшным голосом кричит,
Алыпу славному грозит:
«Вновь отказался от меня!
Под землю уведу твой скот,
Лишу навеки света дня
Живущий мирно твой народ.
Вражду посею и нужду,
И всех с земель твоих сведу!
На муки вечные во тьму
Маадай-Кара, Алтын-Таргу
С собой в подземный мир возьму,
Суставы-косточки сожгу.
Коль я тебя не погублю
И аргамака твоего,—
Себе я голову срублю,
Коня зарежу своего!» —
Колдунья, злобою горя,
Слова такие говоря,
Лизнула сабли острие,
Лизнула черное копье.
Услышав это, Когюдей
Раскатисто захохотал,
В ответ на это Когюдей
Слова суровые сказал:
«Коль аргамака моего
Волкам не удалось поймать,
То ты, злодейка, об него
Лишь зубы сможешь поломать.
Коль ворон выклевать хотел
Мои глаза, но не сумел,
То ты, злодейка, от меня
Сбежишь, как темень от огня.
Убить скалою не могли —
Ты хочешь пуговкой убить.
И морем яда не сожгли —
Ты хочешь в молоке сварить!
Я умирать не тороплюсь,
В края алтайские вернусь.
И вечно будет мой народ
Жить мирно на земле своей.
И вечно будет белый скот
Толпиться у моих дверей.
В свою поганую страну
Навеки убирайся прочь,
Иначе — голову сверну!»
От этих слов Эрлика дочь —
Исчадье подлости и зла —
Исчезла, точно не была.
И горький стон, и злобный крик,
И долгий шум, и тяжкий гул
Во тьме подземной утонул.
Дочь Ай-каана в этот миг
Свой прежний облик приняла,
Вид настоящий обрела:
Луноподобныи светлый лик —
Подобно золоту сверкал.
Солнцеобразный ясный лик —
Как серебро легко сиял.
Его на солнце не сменять
И на луну не променять:
Прекрасней молодой луны
И краше утренних лучей.
Густы косички и длинны
Стекают до земли с плечей.
Подобен звездам — свет очей.
А щеки — радуги свежей.
Наряд сверкающий на ней,
Расшитый золотом, богат,
Полночной россыпью огней
Полсотни пуговиц горят.
Свежа, красива и светла —
Такою девушка была.
Приблизившись учтиво к ней,
Промолвил славный Когюдей:
«Я в состязаньях первым был,
Я всех алыпов победил,
Скажи: поедешь ли со мной
И станешь ли моей женой?»
Ему навстречу сделав шаг,
Алтын-Кюскю сказала так:
«Соболья легкая спина
С рожденья легкой создана.
Какая доля нам дана,
Такою быть она должна.
В морозы греющая шерсть
С рождения у зверя есть.
Алыпу славному нужна
Подруга, верная жена.
Придется ехать мне с тобой,
Придется стать твоей женой...»
Садятся на своих коней
Алтын-Кюскю и Когюдей.
Быстрее пущенной стрелы
Их кони из подземной мглы
Доставили на белый свет,
И долгий путь — в десятки лет —
Алтын-Кюскю и Когюдей
Преодолели за семь дней.
Вот впереди уже видна
Отца Алтын-Кюскю страна.
Богатыря подлунных стран
И дочь увидев, Ай-каан
Идет, в руках у старика
Златая чашка молока.
«Я думал, удалось украсть
Кувакайчи тебя тайком.
Как хорошо, что ты нашлась!» —
Сказал и чашку с молоком
Вручает дочери своей.
«О, достославный Когюдей,
Веселый свет моих очей!
Твои намеренья чисты,
И заслужил по праву ты
Алтын-Кюскю назвать женой,
Мой белый скот погнать с собой,
Но не отправился пока
В свою далекую страну,
Уважь каана-старика
И просьбу выполни одну.
Она пустячна и проста:
Есть в море черном два кита,
Плавник отрежь у одного
И привези сюда его...»
Коварного каана дочь,
Желая воину помочь,
Тревожно-тихо говорит:
«Лежащий в Тойбодыме кит
И младший брат того кита
Убили множество людей.
Каана просьба не проста,
Едва ли справишься ты с ней.
Недоброе заданье дал,
На смерть тебя отец послал...»
Смеясь, ответил Когюдей:
«Богатыри страны твоей
Неужто боязливы так,
Неужто страшен им червяк?»
На верного коня вскочил,
Стрелою к морю полетел
И путь, который долгим был,
В единый миг преодолел.
Остановившись, видит он:
Сливаясь с девяти сторон,
Кипят заливы перед ним
Большого моря Тойбодым.
Оказывается, там, на дне,
В холодной темной глубине,
Киты огромные лежат,
Земли пределы сторожат.
Увидев это, Когюдей
С коня слезает поскорей
И в Тойбодым ныряет он,
В большую рыбу превращен.
На дне, в холодной глубине,
Державших землю на спине,
Китов увидел он и вмиг
Схватил зубами за плавник,
И дернул старшего кита,
И от разверзнутого рта,
Как свет мгновенный, ускользнул,
На берег выскочил стрелой
И, слыша близкий рев и гул,
Вид богатырский принял свой.
Кит разъяренный только всплыл,
Как тут же за ухо схватил
Его могучий Когюдей.
Семь дней боролись, семь ночей,
Расплескивая Тойбодым.
И наконец, лишенный сил,
Повержен мужем молодым,
Огромный кит заголосил.
«Чего ты хочешь? — кит спросил.—
Зачем явился? Кто такой?»
Ответил воин молодой:
«Я — Когюдей-Мерген,— сказал,—
Зла на тебя я не держал,
Но поручил мне Ай-каан
Взять и в его доставить стан
Твой мир меняющий плавник.
Такое выдумал старик...»
Ответил добрый кит ему,
Сказал алыпу моему:
«Ну, что ж, тебе я помогу.
Возьми плавник на берегу.
Он брату моему служил
И плавником подменным был.
Вези на стойбище его,
Смотри, что будет из того».
Затем, огромный, как гора,
Из нижних ребер — два ребра
Кит на прощание достал
И Когюдею их подал.
Съел ребра славный Когюдей —
Десятикратно стал сильней,
Стал в десять раз мощней, чем был.
Кита он поблагодарил,
Обратно в море отпустил.
Сам вышел на берег пустой,
Плавник китовый золотой
Взял, бросил поперек седла.
На мир, черна, упала мгла,
Закрыла солнце в небесах,
И скрылась ясная луна,
И разогнал народы страх,
И опустела вся страна,
Во тьму погружена земля...
Сам Ай-каан идет, моля:
«С моих полей ушел весь скот,
От страха спрятался народ,
Плавник китовый поскорей
Ты увези с земли моей!»
Сказал с досадой Когюдей:
«Велят сначала — привези,
Потом — обратно увези!
Ты эту странную игру,
Каан, затеял не к добру...»
Так Когюдей-Мерген ворчал
И, повернув коня, помчал,
На место положил плавник,
Назад вернулся в тот же миг.
Его встречает Ай-каан,
И привечает Ай-каан:
Едой прекрасной стал кормить,
Отменной аракой поить.
Сам опечаленный сидит,
Притворно горько говорит:
«Когда погонишь белый скот
В свои края с моих земель,
С тобой наверняка уйдет
И мой сторожевой кобель.
Что станет с юртою моей?
Что делать старому? Как быть?
Без пса цепного у дверей
Спокойно невозможно жить...
Медведя, черного самца,
За дальнею горой найди,
К дверям аила — вместо пса —
В цепях железных приведи...»
Тут несердившаяся дочь
Сердиться сильно начала,
Необижавшаяся дочь
Сдержать обиды не смогла:
«Зачем так шутите опять?
Зачем решили вы послать
На гибель верную его
К не пропускавшим никого
Медведям черным — духам гор?»
В ответ на этот разговор
Расхохотался Когюдей:
«Неужто на земле твоей
Нет доблестных богатырей,
Не убоявшихся дорог,
И черный страшен им торбок?
Ну что же, я его найду
И, как ручного, приведу».
На верного коня вскочил,
Стрелою быстрой полетел,
И путь, который долгим был,
В одно мгновенье одолел.
Проехав через семь степей,
Подъехал славный Когюдей
К высокой крепости-горе,
Чей гребень в снежном серебре
Закрыл собою глубь небес.
Воитель с аргамака слез,
Тяжелым молотом своим
Семь дней он гору колотил,
Пробил дыру — и черный дым
Из тьмы подземной повалил.
Огромных семьдесят камней
В провал обрушил Когюдей,
В широкий черный дымоход.
Тут рев послышался, и вот
Рассерженный медведь-самец
Из тьмы берлоги наконец,
Ревя разгневанно, полез,
Круша на склоне толстый лес,
Сметая россыпи камней.
Могучий воин Когюдей
Медведя черного того
За ухо правое его
Рукою крепко ухватил,
Семь дней боролся, семь ночей,
Но пересилил-победил
Медведя славный Когюдей,
Стреножил, на цепи повел.
В бессильной злобе стал реветь
И ревом гору расколол
До основания медведь.
Разламывая камни, шел.
Продавливая землю, брел.
В провал от каждого следа
Сочилась грязная вода.
Гремя цепями, грозен, он
В стан Ай-каана приведен.
Его увидел белый скот —
С зеленых пастбищ побежал,
При виде зверя весь народ
За восемь гор откочевал.
Испуган старый Ай-каан:
Не удался коварный план.
И, неудачею смущен,
Из белой юрты вышел он.
Неумолявший — стал молить.
Непреклонявшийся — просить:
«Поразбежался белый скот,
Перепугался мой народ.
Веди медведя поскорей
От наших стойбищ, Когюдей!»
«Сначала просят — приведи,
Потом — обратно уведи...
Ээй, каан, не для добра
Тобой затеяна игра!» —
Так Когюдей-Мерген ворчал.
Медведя черного он взял
И, доведя до полпути,
Освободил. Медведь сказал:
«Когда, алып, родился ты,
Возрос в алтайской стороне,
То сердце дрогнуло во мне.
Наверно, чуяло оно,
Что встретиться нам суждено».
Медведь огромный, как гора,
Из нижних ребер — два ребра
Когтистой лапой достает
И Когюдею отдает.
Съел эти ребра Когюдей,
Был сильным — стал еще сильней.
Был мощным — стал еще мощней.
Медведя поблагодарил,
В обратный путь коня пустил.
Приехавши, проговорил:
«Ээй, великий Ай-каан!
Проехал я немало стран,
Преград немало одолел,
Исполнил все, что ты хотел,
Теперь пора мне на Алтай,
В благословенный отчий край»,—
Сказал воитель старику.
Красавица Алтын-Кюскю
Тут заседлала скакуна,
Надела на себя она
Одежды ярче, чем луна,
И собрала свое добро —
И золото, и серебро.
Часть от скота не отделив,
Склонилась пред отцом она.
Народа часть не отделив,
Простилась с матерью она.
Алтын-Кюскю и Когюдей
Своих направили коней
На златокаменный Алтай,
Маадай-Кара богатый край.
Прошло немного, много ль дней,
Услышал славный Когюдей,
Что Ай-каана белый скот
За ним с мычанием идет,
И, оглянувшись, увидал:
Кочуя с шумом, их догнал
Люд Ай-каана — сто племен.
Виденьем этим удивлен,
Алып коня остановил.
И аргамак проговорил:
«Плеть золотую брось назад,
Пусть скот обратно повернет.
Нож богатырский брось назад,
Пусть возвращается народ».
И, бросив плеть свою назад,
Алып вернул обратно скот.
Администратор сайта http://ligis.ru
|
| |
| |
| Сергей-Колотов
Автор |
14.11.2011 / 09:43 / Сообщение 54 |
|
Сообщений: 6473
| И, кинув нож стальной назад,
Каану возвратил народ...
Алтын-Кюскю и Когюдей
На полпути к земле своей,
Проделав многодневный путь,
Остановились отдохнуть.
Алтын-Кюскю, как день, светла,
Внезапно облик приняла
Серебряного мотылька
И поднялась под облака.
Алып могучий Когюдей
Степною птицею за ней
Взлетел на крыльях золотых,
И облака укрыли их.
Как лепесток, как уголек —
Мелькнул над морем мотылек
И верткой рыбкой золотой
Исчез под синею водой.
Упала птица на волну,
Нырнула камнем в глубину,
И стала выдрой золотой,
И погналась за рыбкой той.
Поймав ее, с морского дна
На берег вынесла она.
Тут, прежний облик свой вернув,
Смеются, славно отдохнув,
Алтын-Кюскю и Когюдей
Садятся на своих коней.
Стрелою легкой полетев
И звонко-весело запев,
Земель достигли наконец,
Где жил в сиянии добра
Алыпа славного отец —
Каан седой Маадай-Кара.
Остановив своих коней,
Алтын-Кюскю и Когюдей
Стоят и смотрят на Алтай,
Сияющий в покое край.
Покрыта лунная земля
Цветами белыми, как снег,
В цветенье солнечном поля,
По берегам прозрачных рек
Семь гор — высоких крепостей,
Сверкая гранями, стоят.
Небес полуденных синей
Десятки быстрых рек шумят.
Стоствольный тополь-исполин
С железной, крепкою корой
Сияет в зелени долин
Злато-серебряной листвой.
Кукует весело на нем
Кукушек пара золотых,
На солнце радостным огнем
Сияет оперенье их.
И, расплодившись, белый скот,
Стократ умножившись, живет.
Став многочисленней, народ
Давно не ведает забот.
Хвост длинный вытянувши свой,
Не докучает волк стадам.
С кровавой саблею стальной —
Пути заказаны врагам.
Тут Когюдей с женой своей
С горы направили коней.
Народ их выбежал встречать,
Почтенные отец и мать
Навстречу сыну поднялись,
Поцеловались-обнялись.
Им Когюдей-Мерген сказал:
«Теперь нашел я, что искал.
Я в состязаньях первым был,
Я всех алыпов победил,
Красавицу привез с собой».
«На девять лет устроим той,
Семь лет мы будем пировать»
Так говорят отец и мать.
От встречи с родиной своей
Безмерно счастлив Когюдей.
Легко дыхание коня.
Алыпа лик — светлее дня.
На пир собравшийся народ
Красиво-весело поет.
Конины жирные куски
Лежат высокою горой.
Обилье крепкой араки
Сравнимо с вешнею рекой.
Псы голодавшие — сыты,
Подняли пестрые хвосты.
Освободившийся народ
Теперь, блаженствуя, поет.
Чтоб детям весело играть,
Шелка расстелены — играй.
Чтоб милым женщинам ступать,
Шелка натянуты — ступай.
В долине светлой Ойгылык
Веселье молодых парней.
В долине тихой Кыйгылык
От милых девушек светлей...
Весельем переполнив мир,
Свершив девятилетний пир,
Закончив семилетний той,
Алып построил золотой
Аил на родине своей,
С женой прекрасной молодой
Спокойно зажил Когюдей...
Администратор сайта http://ligis.ru
|
| |
| |
| Сергей-Колотов
Автор |
14.11.2011 / 09:44 / Сообщение 55 |
|
Сообщений: 6473
| ПЕСНЬ ЧЕТВЕРТАЯ
И, отвернувшись, зарыдал
Сраженный горем Когюдей.
Его жена Алтын-Кюскю,
Согнувшись, плакала семь дней.
Тут богатырь народ собрал,
Печально воинам сказал:
«Скакун любой — не золотой,
Не вечно ходит под луной,
И не бессмертен человек,
И каждому отмерен век».
Тяжелым горем удручен,
Еще сказал народу он:
«Родителей иссякли дни,
В груди свет разума угас.
Алтай покинули они.
Навек теперь ушли от нас».
Администратор сайта http://ligis.ru
|
| |
| |
| Сергей-Колотов
Автор |
14.11.2011 / 09:44 / Сообщение 56 |
|
Сообщений: 6473
| Прошло немного, много ль дней,
Однажды видит Когюдей,
Что у слиянья бурных рек
Семиколенный Бай-Терек,
Склонившись к западу, стоит,
Едва листвою шевелит.
«Что это значит?»—он спросил
И книгу мудрости открыл,
Листая, стал ее читать.
И оказалось, что опять
Кара-Таади — Эрлика дочь —
Колдунья черная, как ночь,
Сюда направила пути,
Чтоб в мир подземный увести
С собой отца его и мать,
Навек родителей забрать.
Алып стремительно вскочил,
В аил отцовский поспешил,
Как будто громом поражен,
Войдя туда, увидел он:
Лежат мертвы отец и мать.
Он стал сердца их согревать
Лучами солнца и луны,
Огнивом искры высекать —
Тела остались холодны...
Каанов множества племен
Созвал на похороны он.
Гроб, выложенный серебром,
Стоит в сиянье золотом,
Внесли его в гранитный дом,
В неразрушающийся дом,
И погребли умерших в нем...
Отца и мать похоронив,
Народ печальный угостив,
Горюя, семьдесят ночей
Сидел в аиле Когюдей.
Когда прилег усталый он,
Ему приснился страшный сон:
Кара-Таади, покинув тьму,
Пришла и говорит ему:
«Теперь отец подземный мой,
От века властвующий тьмой,
Тебе, могучий Когюдей,
С женой прекрасною твоей
К нему явиться приказал.
Так передать он наказал».
Услышав это, Когюдей
От гнева вскрикнул, возмущен,
Из юрты выскочил своей,
Открыв глаза, увидел он:
Идет — с отравленной стрелой,
С чугунной палкою кривой,
С непритупляемым копьем,
В своем наряде колдовском,
Поскрипывают башмаки,
Побрякивают две серьги,—
Кара-Таади — Эрлика дочь
И за собою тянет ночь.
Ее глубокие следы
Полны отравленной воды,
За нею — смерть, и тлен, и прах,
Живое — сохнет на глазах.
Жилье покинувши свое,
Дрожит и прячется зверье.
Доносится подземный гул,
Из глубины несется гром...
Алып навстречу ей шагнул,
Горою встал перед врагом —
И словно луч во тьме сверкнул,
И воссияло все кругом.
Как яростный медведь-самец
Он оглушительно взревел:
«Тебе, негодная, отец
Убить с женой меня велел?
Эрлик приказ отдал такой?»
Администратор сайта http://ligis.ru
|
| |
| |
| Сергей-Колотов
Автор |
14.11.2011 / 09:45 / Сообщение 57 |
|
Сообщений: 6473
| И несгибаемой рукой
Схватил в охапку духа зла!
Четыре толстые кола
В долину глубоко вогнал
И к ним колдунью привязал
И на пупе земли распял.
Колючих прутьев наломал,
И дочь Эрлика Когюдей
Стегал, покуда семь костей
Не показалось на спине.
Змеею черною в огне
Вилась и корчилась она,
И кровь ее текла — черна.
И некричавшая — как зверь,
Кричит под прутьями она.
Администратор сайта http://ligis.ru
|
| |
| |
| Сергей-Колотов
Автор |
14.11.2011 / 09:45 / Сообщение 58 |
|
Сообщений: 6473
| Неумолявшая, теперь
Взмолилась черная жена:
«Зачем из-за Кара-Кула
Себя на муки обрекла,
С тобой решила враждовать?
Зачем из мести увела
Во тьму — твоих отца и мать?
Ты победил меня опять,
Удача умерла моя,
Твоей удаче вновь сиять...»
Тут, извиваясь, как змея,
Колдунья испустила дух,
Рассыпалась шаманка в прах.
И о ее кончине слух
Пронесся громом в трех мирах.
А Когюдей-Мерген берет
И задом наперед кладет
Седло на спину скакуна
И в темноту земного дня,
Где вечно правит бий Эрлик,
Как пуля, пролетает вмиг,
Спускается в подземный мир,
В бессолнечный, безлунный мир,
И тут, где мрак со всех сторон,
Дорогой темной едет он.
Торчит осина меж камней,
На ней могучий Когюдей
Коня заметил одного —
В копытах дыры у него,
Привязан за ноги к ветвям,
На корм оставленный червям,
Мешком гниющим он висит,
Сочится кровь из-под копыт.
Алып веденьем изумлен.
Спросил: «За что страдает он?»
И темно-сивый аргамак
Богатырю ответил так:
«Когда гулял он по земле
И седока носил в седле,
Немало залягал детей
Безмозглый, бешеный злодей.
Боль причиняя людям, жил
И злую муку заслужил».
Дорогой следуя своей,
Увидел дальше Когюдей:
Стоит в долине черный бык,
Тяжелой головой поник,
Не может голову поднять,
От почвы морду оторвать.
Бык запаршивел, отощал,
Как месячный телок, мычал,
На каждом роге у него
Тяжелый груз из чугуна.
У аргамака своего,—
«Скажи мне: в чем его вина?»-
Могучий Когюдей спросил.
«Когда он на Алтае жил,
Без счета забодал людей
Безмозглый, бешеный злодей».
Увидел дальше Когюдей:
Во тьме отравленных полей
Собака желтая плелась,
Ее изъязвленная пасть
Железным скована кольцом,
Тяжелым залита свинцом.
«Кусала всех — тупа и зла,
Такую муку обрела»,—
О ней сказал алыпу так
Его могучий аргамак.
Увидел дальше Когюдей
Двух тощих, в рубище, людей.
Оказывается, муж с женой
Сидели, плача, над едой,
Поесть, однако, не могли —
Все друг от друга стерегли.
И ни одною из восьми
Укрыться шубой не могли.
«Чужую где-нибудь возьми!» —
Кричали, спать ложась в пыли.
На это глядя, Когюдей,—
«Что делают они?»— спросил.
«При жизни грабили людей,
Копили, не жалея сил.
При жизни над своим добром —
Скотом, мехами, серебром —
Они дрожали день и ночь,
Другим не думая помочь.
За это суждено им здесь
Не одеваться и не есть».
Дорогой следуя своей,
Еще увидел Когюдей:
Какой-то человек худой,
За пуп привязанный уздой,
Едою окружен, стоит
И дотянуться норовит
Рукою слабой до еды,
Худой ладонью до воды.
Не может дотянуться он
И молит-просит, истощен.
Алып виденьем изумлен,
Спросил: «За что страдает он?»
И белогривый аргамак
Ответил Когюдею так:
«Когда на воле он ходил,
Когда он на Алтае жил,
Коня не холил, не кормил,
А лишь привязывал к столбу.
За нерадивость заслужил
Такую тяжкую судьбу».
Среди покрытых тьмой степей
На темно-сивом скакуне
Проехал дальше Когюдей
И видит: богатырь на пне
В седле с подпругами сидит
И съехать с места норовит,
Охаживает плетью он
Пень под собою с двух сторон.
«Скажи — за что наказан он?» —
Алып спросил. Ответил конь:
«Тот, кто безжалостно коней
И без разбору Плетью бил,
Тупой жестокостью своей
Такую муку заслужил».
Проехал дальше, увидал
Наш богатырь у трех дорог:
Какой-то человек скакал,
Как рыба, пойман на крючок
За волочащийся язык,
И, издавая жуткий крик,
Он бегал, разевая рот,
От юрты к юрте взад-вперед.
"3а что на муки обречен?" —
Алып у скакуна спросил.
«За сплетни мучается он»,—
Конь белогривый пояснил.
Алып направил дальше бег,
Но, криком остановлен вдруг,
Глядит: подвешен человек
За уши длинные на сук.
«За что он муку заслужил?» —
Алып у скакуна спросил.
" Тайком подслушивать любил",-
Конь темно-сивый пояснил.
И тут же человек сидел,
Годами не смыкая глаз,
Век не смежая, он глядел,
Но взор его давно погас.
Два века верхние его
Пришиты нитками к бровям,
Давно не видит ничего,
Но глаз закрыть не может сам.
«За что он муку получил?» —
«Тайком подглядывать любил».
Поехал дальше Когюдей
Дорогой трудною своей.
На перепутье видит он:
Стоят две юрты с двух сторон,
И между ними человек
Не прекращает вечный бег,
Со свистом дышит, запален,
Не ест, не спит с женою он,
Он бегает из года в год
От юрты к юрте взад-вперед.
Едва в одну шагнет ногой,
Бежит, измученный, к другой.
«За что мучение?»—спросил
У аргамака Когюдей.
«За то, что вольной жизнью жил,
Не предан был семье своей.
Семьей своей не дорожил —
За это муку заслужил».
Минуя ядовитый луг,
Охотника заметил вдруг:
Натягивая белый лук,
За быстрым зайцем он бежал,
Чуть лук поднимет — зверь пропал.
И бегать так навеки он
За этим зайцем обречен.
Конь белогривый пояснил:
«Когда он на Алтае жил,
Зверей с излишком добывал,
Птиц без разбору убивал.
За жадность и жестокость он
На эту муку обречен».
Дорогой следуя своей,
Еще увидел Когюдей:
Кричат, дерутся муж с женой
Над шубой старою, дрянной,
И оба враз кричат «мое!»,
Пытаясь захватить рванье.
Конь Когюдею пояснил:
«Тот муж своею жизнью жил,
Собою только дорожил.
Его недобрая жена
Была в себя лишь влюблена.
Их жизнь сквалыжною такой,
Как на земле была она,
Им и под темною землей
Оставлена и продлена».
Еще заметил Когюдей
В тени осины двух людей.
Лежат спокойно муж с женой,
Укрыты шубою одной.
Жена глядит — укрыт ли муж,
А муж — укрыта ли жена,
И ни одна из страшных стуж
Тем людям дружным не страшна.
«Кто это?»— Когюдей спросил,
Конь белогривый пояснил:
«Их жизнь нелегкою была,
Но мирно, счастливо текла,
И под землей теперь она
Им бесконечно продлена...»
Так, мимо мучимых коней,
Быков, собак, людей,— семь дней
Проехал славный Когюдей
Дорогой трудною своей
И дальше двинулся вперед
По землям Эрлик-бия он.
Подземный пакостный народ,
Его увидя, удивлен.
Жабоподобные глядят,
Свинообразные галдят:
«Коль на коня смотреть его —
То на живого конь похож.
Смотреть на мужа самого —
Живой иль нет — не разберешь...»
Алып увидел наконец
Из грязи сделанный дворец
И устремляется к нему,
К Эрлику-бию самому.
Администратор сайта http://ligis.ru
|
| |
| |
| Сергей-Колотов
Автор |
14.11.2011 / 09:46 / Сообщение 59 |
|
Сообщений: 6473
| Эрлик, следящий сто дорог,
Ужасный, вышел на порог,
Сметая бородой своей
Громады черные камней,
Усы на уши накрутив,
Как пропасть, черный рот открыв.
Алып, Эрлика увидав,
На дудке лихо заиграл
И, притворившись пьяным, стал
Протяжно-весело кричать.
Брыкаться белогривый стал,
Как необъезженный, скакать.
Алып к Эрлику подлетел,—
«Эзень, эзень55, Эрлик,— пропел.
Качаясь пьяно, слез с коня: —
Скажи, зачем ты звал меня?»
Его приветствуя, Эрлик
Алыпу руку протянул,
И богатырь могучий вмиг
Навстречу злобному шагнул,
Администратор сайта http://ligis.ru
|
| |
| |
| Сергей-Колотов
Автор |
14.11.2011 / 09:47 / Сообщение 60 |
|
Сообщений: 6473
| Рукою левою своей
Эрлика за руку схватил,
Густую бороду его
На правый локоть накрутил,
На черный камень повалил,
Железной цепью приковал
И на пупе земли распял.
Схватил небесную стрелу,
Лук натянув, пустил во мглу.
Живая красная стрела
Насквозь подземный мир прошла:
Змееобразных удальцов,
Свиноподобных молодцов,
Кровососущих мерзких слуг —
Стрела скосила всех вокруг.
Алып Эрлика злого сжег,
Чтоб возродиться он не смог...
На скакуне алып скакал,
Во мраке Когюдей искал
Своих родителей седых —
Нигде не видно было их.
Тут аргамак ему сказал:
«Кара-Таади, исчадье зла,
Тела их старые сожгла,
Чтобы не мог ты их найти,
В края Алтая увести...»
«Ну что ж,— ответил Когюдей, —
Достойных много тут людей.
Я их теперь освобожу,
Дорогу к солнцу укажу».
Те, доля чья под властью зла
Во тьме безрадостной была,
Кого навек укрыла мгла,—
Народ из тьмы забвенья встал,
Бесчисленней весенних птиц —
В сиянии счастливых лиц
Так Когюдея прославлял:
«Огонь погасший ты зажег,
Умерших, нас ты воскресил,
Из царства мрачного извлек,
Эрлика злого победил.
Освобожденные из тьмы —
Мы спасены, свободны мы!
В цветы преобразивший прах,
Пусть имя славится твое,
Незабываем будь в веках —
Разрушивший небытие,
Для жизни возродивший тлен —
Великий Когюдей-Мерген!»
Как стаи ласточек, народ
На лунно-солнечный Алтай
Тропою темною бредет —
В родной благословенный край.
А Когюдей-Мерген берет
Живую мощную стрелу,
На лук испытанный кладет,
Пускает над собой во мглу.
Девятислойный свод земли
Стрела прорезала насквозь,
В недосягаемой дали
От грома небо сотряслось.
Луны не видевший народ
Увидел тихий свет луны.
Не знавшим солнца — сто дорог
На солнечный Алтай видны.
Администратор сайта http://ligis.ru
|
| |
| |
